«В 1937 году в центр полетели телеграммы с просьбой увеличить лимит арестов» Заметки об открытой лекции «Бутово – русская Голгофа»

[Лидия]

«В 1937 году в центр полетели телеграммы с просьбой увеличить лимит арестов»
Заметки об открытой лекции «Бутово – русская Голгофа»
Автор - Федор Мелентьев, источник - http://www.pravoslavie.ru/jurnal/57901.htm

декабря 2012 года в Музее современной истории России в рамках выставки «Преодоление: Русская Церковь и советская власть» состоялась публичная лекция Л.А. Головковой на тему «Бутово – русская Голгофа». Вновь в одном из залов музея собрались люди, неравнодушные к трагическим страницам истории нашего Отечества. Их приветствовал протоиерей Лев Семенов; отец Лев также сообщил, что выставка «Преодоление» продлевает свою работу до 13 января.



Станислав Реденс (в центре)

Собравшимся были показаны редкие фотографии ограды, снесенной в 1970-е годы, и палачей, безжалостно уничтожавших своих жертв. Среди этих изображений была фотография Станислава Реденса, руководителя Московского областного управления НКВД, который знакомился с расстрельными списками за чаем или даже при гостях. И Реденсу, и многим другим палачам не было суждено дожить до преклонных лет. Увидели собравшиеся и лица репрессированных. Крестьяне, священники, архиереи, дворяне, интеллигенты… Их лики поражают своим спокойствием, хотя это лица людей, перенесших унижения и побои и знающих о близости неминуемой смерти. Настоящим потрясением для слушателей стала фотография из следственного дела 14-летнего мальчика, расстрелянного на Бутовском полигоне.


Священномученик Серафим (Чичагов), расстрелянный на Бутовском полигоне

Мучительный вопрос: почему именно 1937 год пожал столь обильный урожай смертей, Лидия Алексеевна не считает риторическим. По ее словам, этот год начался для властей с крупного разочарования: январская перепись показала, что, несмотря на пропагандистские кампании, 56,7 % населения страны открыто признали себя верующими. Ответственные за перепись были репрессированы. Второй причиной большого террора в 1937 году стали, по мнению Л.А. Головковой, выборы в Верховный Совет СССР, которые намечались на декабрь. Расстрельные акции должны были кончиться именно к этому месяцу, а просьбы о превышении расстрельного лимита нередко аргументировались с помощью формулировки «ввиду предстоящих выборов».


Результаты раскопок на Бутовском полигоне

Рассказывая, как велось расстрельное делопроизводство, Лидия Алексеевна напомнила о том, что судебное заседание проходило без участия обвиняемых. Нередко не хватало времени для того, чтобы поставить подписи на документах. В таких случаях использовали факсимиле или сшивали документы в альбом, скрепленный одной подписью.

Чаще всего такие ситуации возникали в 1937 году, когда был издан печально известный приказ Н.И. Ежова № 00447 о репрессировании антисоветских элементов. Согласно этому документу, все репрессированные разделялись на категории: причисленных к первой ждал расстрел, отнесенные ко второй подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет. По мнению Л.А. Головковой, этот приказ получил одобрение на высшем уровне.
Готовясь к выполнению этого приказа, на местах создавали условия для расстрелов и захоронений масс людей. И хотя был определен лимит арестов, практически сразу в центр полетели телеграммы с просьбой увеличить цифры лимита. Л.А. Головкова особо отметила, что, несмотря на слова приказа: «уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории, во вторую категорию и наоборот – разрешается», среди потока телеграмм не было ни одной с просьбой о смягчении наказания.



Докладчик – Лидия Алексеевна Головкова – старший научный сотрудник отдела новейшей истории Русской Православной Церкви ПСТГУ. Она напомнила, что Бутово – это первое место, которое назвал «русской Голгофой» Святейший Патриарх Алексий II, однако так можно назвать многие точки на карте нашей страны. Буквально в каждом городе России есть места, где были убиты и похоронены невинные люди. Однако Бутово наиболее близко сердцу москвичей – ведь здесь похоронены их земляки, это место рядом, туда можно съездить, помолиться, узнать о подвиге новомучеников.
Рассказ Лидии Алексеевны сопровождался показом редких фотографий, повествующих об истории Бутова. До начала XX века это место называлось Дрожжино. Один из владельцев имения – Дрожжин – погиб при Иване Грозном от руки палача. В конце XIX века имением владел Н.М. Соловьев; здесь у него был конный завод, но он проиграл его в карты И.И. Зимину. Последний прикупил и имение, где устраивал домашние праздники с музыкой и спектаклями. Не сохранившийся до наших дней дом стоял на месте нынешних расстрельных рвов. Кстати, крестьяне во время революционных событий не разграбили усадьбу, потому что уважали помещика. Сохранился детский дневник одной из дочерей Зимина, в котором описывается спокойная жизнь в Бутове. В советские годы подросшая девочка не ведала, что находится на территории их бывшего имения, а узнав, отказалась посещать это место.


Лидия Алексеевна Головкова

Переходя от дореволюционных событий к повествованию о советском периоде, Лидия Алексеевна прокомментировала ряд фотографий, объединенных темой «узилища Москвы». Центральным местом заключения была трехэтажная внутренняя тюрьма на Лубянке. Заключенных спускали с верхних этажей на допрос, поэтому многим из них казалось, что их ведут в подвалы. Ворота Лубянки не тронуты до сих пор, и придя туда, можно увидеть те узкие врата, сквозь которые совершали свой путь многие новомученики. В Бутырской тюрьме содержались, по словам Л.А. Головковой, «безвинно виноватые», и именно туда люди несли, даже в советское время, передачи для тех, кому не от кого было ждать помощи. Таганскую тюрьму, взорванную в 1950-х годах, прошли все, кто был расстрелян на Бутовском полигоне.
Рассказывая, как велось расстрельное делопроизводство, Лидия Алексеевна напомнила о том, что судебное заседание проходило без участия обвиняемых. Нередко не хватало времени для того, чтобы поставить подписи на документах. В таких случаях использовали факсимиле или сшивали документы в альбом, скрепленный одной подписью.


Результаты раскопок на Бутовском полигоне

аще всего такие ситуации возникали в 1937 году, когда был издан печально известный приказ Н.И. Ежова № 00447 о репрессировании антисоветских элементов. Согласно этому документу, все репрессированные разделялись на категории: причисленных к первой ждал расстрел, отнесенные ко второй подлежали аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет. По мнению Л.А. Головковой, этот приказ получил одобрение на высшем уровне.

Готовясь к выполнению этого приказа, на местах создавали условия для расстрелов и захоронений масс людей. И хотя был определен лимит арестов, практически сразу в центр полетели телеграммы с просьбой увеличить цифры лимита. Л.А. Головкова особо отметила, что, несмотря на слова приказа: «уменьшение цифр, а равно и перевод лиц, намеченных к репрессированию по первой категории, во вторую категорию и наоборот – разрешается», среди потока телеграмм не было ни одной с просьбой о смягчении наказания.


Священномученик Серафим (Чичагов), расстрелянный на Бутовском полигоне

Мучительный вопрос: почему именно 1937 год пожал столь обильный урожай смертей, Лидия Алексеевна не считает риторическим. По ее словам, этот год начался для властей с крупного разочарования: январская перепись показала, что, несмотря на пропагандистские кампании, 56,7 % населения страны открыто признали себя верующими. Ответственные за перепись были репрессированы. Второй причиной большого террора в 1937 году стали, по мнению Л.А. Головковой, выборы в Верховный Совет СССР, которые намечались на декабрь. Расстрельные акции должны были кончиться именно к этому месяцу, а просьбы о превышении расстрельного лимита нередко аргументировались с помощью формулировки «ввиду предстоящих выборов».

Станислав Реденс (в центре)

Собравшимся были показаны редкие фотографии ограды, снесенной в 1970-е годы, и палачей, безжалостно уничтожавших своих жертв. Среди этих изображений была фотография Станислава Реденса, руководителя Московского областного управления НКВД, который знакомился с расстрельными списками за чаем или даже при гостях. И Реденсу, и многим другим палачам не было суждено дожить до преклонных лет. Увидели собравшиеся и лица репрессированных. Крестьяне, священники, архиереи, дворяне, интеллигенты… Их лики поражают своим спокойствием, хотя это лица людей, перенесших унижения и побои и знающих о близости неминуемой смерти. Настоящим потрясением для слушателей стала фотография из следственного дела 14-летнего мальчика, расстрелянного на Бутовском полигоне.


Мученица Анна Зерцалова, расстрелянная на бутовском полигоне

Комментируя фотографии, Лидия Алексеевна рассказала, что молодые военнослужащие, сторожившие Бутовский полигон на закате советской власти, были потрясены, когда узнали, что за место они охраняли. Оно выглядело как фруктовый сад, и мало кто догадывался о том, что в 1930-е годы здесь происходили массовые расстрелы.


Храм Новомучеников и Исповедников Российских в Бутово

В 1953 году полигон перестал функционировать, а в 1992-м – был рассекречен и открыт, и люди узнали правду о произошедших там злодеяниях. Сначала был установлен памятный камень, затем крест, а ныне в Бутово находятся два храма. Ежегодно Святейший Патриарх возглавляет богослужение под открытым небом.

Протоиерей Лев Семенов, завершая встречу, поблагодарил Лидию Алексеевну Головкову и выразил общее мнение собравшихся: любые слова и рукоплескания после такого рассказа неуместны, настолько глубок он и драматичен; и факты, изложенные докладчицей, должны быть известны каждому, чтобы подобное больше никогда не повторилось.

[Руслан Остров]

Показательно, что только сейчас начали публиковать фотографии некоторых палачей - раньше и этого не было, боялись.
И вот - спустя только двадцать лет после развала союза возможен лишь некоторый моральный суд над конкретными личностями, а не размытой абриевиатурой - "нквд", "мгб"...

[Татьяна Сергеевна]