АНТИКВАРНЫЙ ЭКСПОРТНЫЙ ФОНД. Музейные и церковные ценности как платёжные средства СССР

[Лидия]

Попалась мне недавно презанятная статья начала перестройки, напечатанная в журнале "Наше наследие" за 1991 год №3  под названием " АНТИКВАРНЫЙ ЭКСПОРТНЫЙ ФОНД" Александра Мосякина.
Это оказалось окончанием статьи, но сам материал - чрезвычайно интересен. Во-первых - об этой теме давно не говорят. Потому что нанесённый ущерб горе-реформаторов превзошёл достижения Ленина-Сталина за года революции, гражданской войны и большого террора во много раз. А во-вторых - здесь много важных данных, которые практически ставят крест на утверждении,  что "клерикальные" культурные ценности были изъяты для борьбы с голодом 20-ых годов. Оказывается ими приторговывали и в 30-ых и 70-ых. Текст большой

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

АНТИКВАРНЫЙ ЭКСПОРТНЫЙ ФОНД
Автор А. Мосякин
Глава III ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ И ВЫВОДЫ

Итак, приведенные документы неопровержимо доказывают, что распродажа национальных сокровищ в СССР началась не в годы индустриализации, а значительно раньше. Она пережи­ла, как минимум, два пика: в 1920-1923 и в 1928-1934 годах. И точно так же, как предание гласности сталинских распродаж стало возможным благодаря объективному освещению исто­рии того периода, взвешенную оценку раннего этапа можно будет дать лишь в контексте объективной исторической оцен­ки событий 1917-1924 годов, до предела фальсифицированных у нас и мифологизированных. Существенной преградой явля­ется также то, что большинство документов по этой теме засе­кречено. Еще при Ленине документы, связанные с продажей золота и драгоценностей, шли под грифом "секретно" и "со­вершенно секретно". Чтобы понять степень секретности, ска­жу, что операции с вывозом ценностей Ленин доверял самым проверенным и надежным людям, состоявшим еще в Петербу­ргском "Союзе борьбы за освобождение рабочего класса". А вот фрагмент ленинской записки секретарю золотой валют­ной комиссии А.А.Новицкому, где Ленин, сделав ряд замеча­ний по поводу построения таблиц текущих расходов золота, пишет: "Такие таблицы (как посылаемые Вами мне) должны быть архисекретны. Для этого, думаю, готовить их только2 экз. (Вам + мне для Политбюро) без переписки на машинке" (1). Как видим, подобного рода бумаги скрывались даже от маши­нисток Совнаркома! И это диктовалось не только характером информации, но и характером самой деятельности: ведь часто речь шла о контрабандном ввозе в иностранные государства огромных ценностей, и можно представить, какой скандал это могло вызвать! Видно, не случайно большая часть секретных документов Наркомата внешней торговли с октября 1917 года до сих пор не сдана на государственное хранение и находится в историко-внешнеторговом управлении Министерства внеш­них экономических связей2(2). Масса документов хранится в за­крытых архивах ЦК КПСС, КГБ, МИДа. Все это ставит перед исследователями почти неодолимые преграды. И все же вы­шесказанное позволяет воссоздать в самых общих чертах кар­тину происходившего, сделать предварительные выводы и за­дать некоторые вопросы.
Но прежде, чем приступить к конкретно-историческому анализу, нужно уяснить: что несли русской (и любой национа­льной) культуре грядущие революционные перемены и как относились к ней силы, пришедшие к власти в России после октября 1917 года? Обратимся к их катехизису - "Манифесту Коммунистической партии", где, как нас учили, выражено с гениальной ясностью мировоззрение пролетариата, "творца нового коммунистического общества".
Цитата первая: "Рабочие не имеют отечества ... Современ­ный промышленный труд, современное иго капитала, одина­ковое как в Англии, так и во Франции, как в Америке, так и в Германии, стерли с него (с пролетариата - A.M.) всякий наци­ональный характер ... Национальная обособленность и проти­воположности народов все более исчезают уже с развитием буржуазии, со свободой торговли, всемирным рынком, с еди­нообразием промышленного производства и соответствую­щих ему условий жизни. Господство пролетариата еще более ускорит их исчезновение"(3).
В работе "Критические заметки по национальному вопро­су" Ленин, выведя две тенденции развивающегося капитализ­ма в национальном вопросе (раннюю - национальную и по­зднюю - интернациональную), довел эту теорию до логиче­ского завершения: "В каждой национальной культуре есть, хотя бы не развитые, элементы демократической и социали­стической культуры, ибо в каждой нации есть трудящаяся и эксплуатируемая масса, условия жизни которой неизбежно по­рождают идеологию демократическую и социалистическую. Но в каждой нации есть также культура буржуазная (а в бо­льшинстве еще черносотенная и клерикальная) - притом не в виде только "элементов", а в виде господствующей культу­ры. Поэтому национальная культура вообще есть культура помещиков, попов, буржуазии ... Лозунг национальной кул­ьтуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман... Кто защищает лозунг национальной культуры - тому место среди националистических мещан, а не среди марксистов"(4).
И далее, назвав сторонников еврейской национальной культуры "врагом пролетариата", Ленин пи­шет: "Пролетариат же не только не берется отстоять нацио­нальное развитие каждой нации, а, напротив ... приветствует всякую ассимиляцию наций... Он поддерживает все, помогаю­щее стиранию национальных различий, падению национа­льных перегородок, все, делающее связи между национально­стями теснее и теснее, все, ведущее к слиянию наций"(5).
Вторая цитата из Манифеста: "Жизненные условия старого общества уже уничтожены в жизненных условиях пролетариа­та ... Законы, мораль, религия - все это для него не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуаз­ные интересы" (6).
И последнее: "Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения. Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильствен­ного ниспровержения всего существующего общественного строя... Коммунистическая революция есть самый решите­льный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности... она самым решительным образом порывает с идеями, унаследованными от прошлого"(7).
Итак, "мы старый мир разрушим до основанья, а затем..." Но что несла подобная философия любой культуре? К чему вела апологетика насилия, классовой морали, религиозного, национального и нравственного нигилизма? Ответ дает исто­рия: везде, где совершались такие ломки, естественное разви­тие культуры прерывалось, а вместо храма счастия на земле воцарялась деспотия и лилась невинная кровь. Ну, а зерна не­нависти, брошенные в российскую почву, дали чудовищные плоды. Были истреблены основные слои населения - носители русской культуры, ее становой хребет, размыты вековые традиции, устои быта, мораль; почти уничтожена церковь, разрушены и осквернены тысячи национальных святынь, а оставшиеся очаги духовной жизни взяты под жесткий контроль.
Все это имело тягчайшие последствия для нашего культур­ного достояния - и первым актом его истребления стала наци­онализация, которую вот уже семьдесят лет нам преподносят как величайшее благодеяние во имя культуры. Но чем бы бо­льшевистская власть ни пыталась оправдать повальное наси­льственное изъятие культурных ценностей в "общественное пользование", по существу это был насильственный акт их от­чуждения от общества в пользу правящей бюрократии. Из Госфондов в личное пользование некоторых новых вельмож забирались картины и драгоценности, дорогие сервизы и бронза, старинная мебель и ковры. Еще в 20-е годы многие руководители (к примеру, Енукидзе) купались в роскоши и за­являли, что живут не хуже царских сановников.
Приведем хотя бы такие факты. Из сотен помещичьих и дворянских усадеб, принятых на учет как памятники культу­ры, сотен частных собраний, отмеченных охранными грамо­тами, уцелели единицы! Почти все либо загублено и распрода­но, либо гниет и пылится в запасниках (в экспозиции музеев попало немногое). Разорены десятки тысяч храмов и монасты­рей, которые были очагами духовности и играли неоцени­мую роль в нравственном воспитании народа. Часто нацио­нализация переходила в откровенный грабеж, а "обоб­ществленные" памятники культуры варварски эксплуатиро­вались.
Особую роль во всем этом играла ВЧК. Один из главных организаторов и идеологов красного террора М.И.Лацис в но­ябре 1918 года писал: "Мы не ведем войны против отдельных лиц ... Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на сле­дствии материала и доказательств того, что обвиняемый де­йствовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он про­исхождения, воспитания, образования или профессии. Эти во­просы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом смысл и сущность красного террора"(8). Этими же критериями определялось и отношение к культуре. На складах ВЧК были накоплены гигантские залежи произведений искусства, антик­вариата, драгоценностей, судьба которых до сих пор неизве­стна. В Юсуповском дворце на Мойке чекисты нашли уника­льные сокровища: серебряную статую на тему крещения Руси весом 86 пудов, золотой сервиз из 96 предметов, фамильную коллекцию Фаберже и прочее. В другом дворце было найдено замурованное в стену ценнейшее собрание миниатюр велико­го князя Николая Михайловича, а в Москве в доме Голицына на Ново-Басманной ВЧК обнаружила 13 пудов золотой и 10 пудов серебряной посуды большой художественной и истори­ческой ценности. Но где все это? Серебряная статуя и драго­ценная посуда Юсуповых и Голицыных бесследно исчезли; по­чти все изделия Фаберже ныне в частных коллекциях за рубе­жом, а собрание миниатюр было впоследствии продано в ан­тикварном магазине на углу Невского проспекта и улицы Бродского(9). Так причем здесь народ и сбережение культуры?! По сути, сплошная национализация была совершенным в госу­дарственных масштабах уголовным преступлением, разорив­шим сотни тысяч культурных очагов и "подорвавшим устои российской культуры. Не случайно ее не приняло больши­нство интеллигенции и коллекционеров, за что некоторые (например, П.П.Вейнер - редактор-издатель журнала "Ста­рые годы", член советов Русского музея и Эрмитажа) попла­тились жизнью. И именно национализация культурных ценно­стей сделала возможной их распродажу.
Следующим убийственным шагом стала идеологическая се­лекция культуры по "классовому признаку", с подразделени­ем ее на "нужную" (которую стоило лелеять и оберегать) и "классово чуждую" (произведения которой можно было унич­тожать и продавать). Она была своего рода следствием лени­нской теории "двух культур".
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Проданные шедевры из Эрмитажа

В сталинские времена "враже­скую культуру" просто метили, вывешивая в залах музеев пла­каты: "Искусство в услужении коронованных дегенератов и церкви" (Сурбаран, Веласкес), "Дебюты французского импе­риализма" (Сезанн), "Зала буржуазной гнили" (Пикассо) и т.п. Но так было и раньше! Ленин писал: "Может великорус­ский марксист принять лозунг национальной, великорусской, культуры? Нет ... Наше дело - бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной национальной культурой великороссов...(10).
Не так давно в Москве прошла выставка шедевров Фабер­же. С замиранием сердца глядели мы на чудеса ювелирного искусства, проданные нами в 30-е годы в Америку. Сколько было восторгов на телевидении, в прессе... Но чем были эти шедевры для Ленина и его соратников? Да символами той са­мой "буржуазной", "реакционно-клерикальной","черносотенно-монархической" культуры, с которой они вели сме­ртный бой! Отсюда поразительная избирательность их пове­дения: они запрещают вывоз одной-единственной картины Боттичелли (все-таки классика) и приговаривают к уничтоже­нию или продаже величайшие реликвии Алмазного фонда, православной церкви и миллионы памятников культуры, из­ъятых у бывших имущих классов! Ведь даже дворцы пригоро­дов Петрограда, думается, были открыты как музеи из идео­логических соображений: позлить любознательный народ ро­скошью царской жизни. А когда надобность в этом отпала -их стали нещадно грабить и распродавать. В сущности, ортодоксальные большевики отличались от пролеткультовцев то­лько тем, что последние предлагали отвергнуть всю прошлую культуру, а они только часть (в прошлом и настоящем). Поэ­тому предпосылки трагедии нашей культуры лежали не то­лько в сфере экономики и политики, но и в самой философии большевизма, в идеологии и практике его рядовых сторонни­ков, функционеров и вождей. Ну, а форма реализации предпо­сылок - будь то депортация за рубеж светил философской мысли, взрыв храма Христа Спасителя и Главного монумента Бородинского поля, или национализация культурных ценно­стей для использования их в практических целях - зависела от времени и обстоятельств ...
А теперь, сделав необходимую преамбулу, приступим к ана­лизу. Итак, что послужило толчком для продажи национа­льных сокровищ и когда она началась? Если окинуть беглым взглядом деятельность большевиков до середины лета 1918 года, то все что делалось ими в области культуры: национали­зация частных коллекций и музеев, экспроприация имущества отдельных лиц, отмена права наследования и т.д. - все это можно совместить с марксистской программой из 10 пунктов, изложенной в Коммунистическом манифесте и, на первый взгляд, подозрений не вызывает-. По мнению исследователей деятельности советских органов охраны памятников, забота о памятниках искусства и старины в РСФСР в первые месяцы Советской власти ограничивалась решением "прежде всего двух проблем": 1) спасением художественно-исторического имущества императорской семьи, находившегося во дворцах Петрограда, его окрестностей и Москвы, а также в конфиску­емых помещичьих имениях и 2) поспешным созданием новых и реорганизацией старых' музеев"(11). Но, как свидетельствуют факты, была и третья проблема, куда более важная для новой власти. Вспомним три документа осени 1918 года.
19 сентября. Декрет о запрещении вывоза и продажи за гра­ницу предметов особого художественного и исторического значения. Он хрестоматийно известен. И все же вчитаемся в его первый пункт: "Воспретить вывоз из всех мест Республики и продажу за границу, кем бы то ни было, предметов искус­ства и старины без разрешений, выдаваемых Коллегией по де­лам музеев и охране памятников искусства и старины в Петро­граде и Москве при Комиссариате народного просвещения или органами, Коллегией на то уполномоченными. Комиссариат по внешней торговле может давать разрешение на вывоз за границу памятников старины и художественных произведений только после предварительного заключения и разрешения Ко­миссариата народного просвещения"(12). В чем криминал? Да в том, что Наркомвнешторгу предоставлено право вывозить за границу памятники культуры, хотя и с разрешения Нарко-мпроса, а также в том, что формальное разрешение требова­лось и позже, когда вовсю шла торговля "культурным това­ром", - а стало быть истоки "делового партнерства" указан­ных ведомств восходят к этому документу!
5 октября. Декрет о регистрации, приеме на учет и охране­ние памятников искусства и старины, находящихся во владе­нии частных лиц, обществ и учреждений*. Уникальность его в том, что впервые в мировой истории брались под госуда­рственную охрану и учет все памятники культуры, кому бы они ни принадлежали. Но когда читаешь декрет, создается впечатление, что речь идет не о культуроохранительной ак­ции, а о срочном подсчете ресурсов материальных ценностей страны. Ведь не ради музеефикаций понадобился тота­льный учет ценностей, когда судьба Советской власти висела на волоске! Тут присутствуют иные государственные интере­сы- отсюда строгость мер ответственности (как и в декрете от 19 сентября). Этот закон открыл дорогу работе экспертных и конфискационных комиссий.
И, наконец, 21 ноября 1918 года декретом Совнаркома при ВСНХ была образована Комиссия использования материа­льных ресурсов (переданная в марте 1921 года в СТО), в зада­чи которой входило: установление общего товарного фонда Республики; установление и определение размеров специа­льных фондов, предназначенных для промышленного потре­бления, для распределения среди населения, для экспорта и для образования государственного резерва; составление пла­нов использования товарных ресурсов страны(13). Эта комиссия являлась высшей инстанцией по распределению материа­льных ресурсов, и в ее ведении находились все экспортные фонды, включая, очевидно, и антикварный. А через два меся­ца появилось письмо Красина и возникла Экспертная комис­сия Горького.
А теперь припомним некоторые события рубежа лета и осе­ни 1918 года. Это был кульминационный момент гражданской войны: вокруг Москвы сжималось кольцо белых армий; в коа­лиции левых эсеров и большевиков произошел трагический раскол; 30 августа совершено покушение на Ленина, в ответ на которое ВЦИК объявил беспощадный массовый террор про­тив всех врагов Революции; 2 сентября Советская республика была превращена в военный лагерь, а 5 сентября вышло по­становление о красном терроре, где декларировалась необхо­димость массовых расстрелов и изолирования классовых вра­гов в концентрационных лагерях(14). Ожесточение борьбы до­стигло предела. И вот в это время произошли" два события, которые могли оказать решающее влияние на судьбу национа­льных сокровищ.
...В начале 1918 года, в связи с возникшей опасностью на­ступления германских войск, советское правительство дало указание сосредоточить в кладовых Казанского банка ценно­сти из тех районов страны, которые могли оказаться под угро­зой захвата. В мае в Казань были доставлены золото, серебро, платина, ценные бумаги, хранившиеся в Москве, Тамбове и Самаре, ранее вывезенные из Петрограда. Это собрание цен­ностей получило название Золотого запаса РСФСР (входили ли в него только ценности царской России или к ним приплю­совались ценности, изъятые после революции, мне выяснить не удалось). 7 августа Казань захватили чехословацкие и бе­логвардейские войска, и оказавшийся в их руках золотой запас был переведен сначала в Самару, затем в Уфу, а в октябре 1918 года - в Омск, к адмиралу Колчаку. В связи с отсутствием учетной документации точная стоимость вывезенных из Каза­ни ценностей неизвестна, но проведенной в мае 1919 года по распоряжению Колчака проверкой общая номинальная стоимость их исчислялась в 651.532.117 руб. 86 коп. Из этой суммы на закупки оружия, содержание армии и чиновничьего аппара­та Колчаком было израсходовано 11,5 тыс. пудов золота (око­ло 242 млн. золотых рублей). 12 ноября 1919 года вместе с бе­жавшим на поезде Колчаком вышел из Омска и эшелон с зо­лотым запасом, который был остановлен в конце декабря в Нижнеудинске восставшим гарнизоном. По Куйтунскому сог­лашению от 7 февраля 1920 года между правительством РСФСР и командованием Чехословацкого корпуса, в обмен на свободный проезд во Владивосток белочехи выдали предста­вителям иркутского ВРК Колчака и Золотой запас России: 18 вагонов, содержащих 5143 ящика и 1678 мешков с золотом и другими ценностями номинальной стоимостью 409.625.870 руб. 86 коп. 3 мая 1920 года он был помещен в кладовые Каза­нского банка(15).
Теперь о втором событии. Как известно, 3 марта 1918 года в Брест-Литовске был подписан мирный договор между Советской Россией и Четверным союзом во главе с Германией, - тогда же, в марте, одобренный VII экстренным съездом пар­тии и ратифицированный Чрезвычайным IV Всероссий­ским съездом Советов. Договором, помимо прочего, преду­сматривалось восстановление невыгодного для России тор­гового договора с Германией от 1904 года с изменениями в пользу Германии(16). В начале июля на V съезде Советов левые эсеры попытались сорвать договор, но у них ничего не вышло, и с 10 июля он окончательно вступил в силу. Вследствие этого, 27 августа между сторонами было заклю­чено финансовое соглашение(17), насчет которого Совет Народ­ных Комиссаров 19 сентября постановил: "Для покрытия вызываемых означенным соглашением расходов внести в общегосударственную роспись расходов Российской Социа­листической Федеративной Советской Республики на июль-декабрь 1918 года, особым номером, по чрезвычайному отде­лу росписи, восемьсот шестьдесят три миллиона шестьсот двадцать пять тысяч рублей на производство причитающих­ся Германии от Российской республики, согласно § 1 ст. 3 Рус­ско-Германского финансового соглашения 27 августа 1918 г., платежей"(18).
Итак, 7 августа большевиками был утерян государственный золотой запас, а через двадцать дней они подписали финансо­вый договор на сумму, значительно превышающую его разме­ры (!). Известно, что стоимость захваченного в Казани золота составляла примерно половину доставшегося большевикам зо­лотого запаса России(19). Но это все равно намного меньше суммы финансового соглашения, а ведь Германия никогда не подписала бы его, зная, что большевики неплатежес­пособны.
Далее. 5 октября Совнарком утвердил два постановления: 1) об ассигновании 20 млн. рублей Наркомату земледелия в счет сметы на второе полугодие 1918 года на покупку огородных семян в Дании и 2) об условиях закупки в Германии 100 тыс. тонн угля и кокса для Петрограда, с разрешением для уплаты фрахта "немедленно вывезти в Берлин в распоряжение гене­рального консула Советской Республики золота в слитках на сумму 5 миллионов марок и приготовить к вывозу остальную сумму до 10 миллионов марок золота... из расчета не ниже 4200 германских марок за 1 килограмм чистого золота"(20). Эле­ментарный подсчет показывает, что только Германии причи­талось более 3,5 тонн чистого золота в слитках. Тогда намеча­лись и другие сделки. Стало быть, золото или ценности у бо­льшевиков были - и в огромных размерах! Откуда?! И здесь надо вспомнить документ, который я упоминал и текст кото­рого теперь приведу полностью.

ДЕКРЕТ
О КОНФИСКАЦИИ ИМУЩЕСТВА НИЗЛОЖЕННОГО РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА И ЧЛЕНОВ ИМПЕРАТОРСКОГО ДОМА
Всякое имущество, принадлежащее низложенному рево­люцией российскому императору Николаю Александровичу Романову, бывшим императрицам Александре и Марии Федо­ровнам Романовым и всем членам бывшего российского импе­раторского дома, в чем бы оно ни заключалось и где бы оно ни находилось, не исключая и вкладов в кредитных учреждениях как в России, так и за границей, объявляется достоянием Рос­сийской Социалистической Советской Федеративной Респу­блики.
Под членами бывшего российского императорского дома подразумеваются все лица, внесенные в родословную книгу бывшего российского императорского дома: бывший наслед­ник цесаревич, бывшие великие князья, великие княгини и ве­ликие княжны и бывшие князья, княгини и княжны императо­рской крови.
Все лица и учреждения, знающие о месте нахождения имущества, указанного в статье 1-й настоящего декрета, обя­заны в двухнедельный срок со дня опубликования настоящего декрета представить соответственные сведения в Народный комиссариат внутренних дел. За умышленное несообщение указанных в настоящей статье сведений виновные подлежат ответственности, как за присвоение государственного досто­яния.
Уполномоченные Российской Социалистической Сове­тской Федеративной Республики за границей обязаны немед­ленно по опубликовании настоящего декрета приложить все старания к получению сведений о месте нахождения имуще­ства лиц, указанных в 1-й статье декрета. Находящиеся за гра­ницей российские граждане обязаны представить известные им сведения о местонахождении имуществ, указанных в ст. 1-й декрета, соответственным уполномоченным Российской Со­циалистической Советской Федеративной Республики.
5. Указанные в статье 1-й имущества, находящиеся в преде­лах Российской Социалистической Советской Федеративной Республики, кроме денежных ценностей, поступают в ведение Комиссариата внутренних дел. Денежные ценности сдаются в доход казны - в казначейства или в учреждения Народного банка, находящиеся же за пределами Республики, в том числе и в заграничных банках, поступают в ведение соответствен­ных уполномоченных Российской Социалистической Федера­тивной Республики.
Председатель Совета Народных Комиссаров
Вл.Ульянов (Ленин)
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров
Влад.Бонч-Бруевич
Секретарь Совета
Н.Горбунов
Москва. Кремль. 13 июля 1918 г. (21)

Это интересный документ. Обратим внимание на дату. Де­крет вышел сразу после окончания работы V съезда Советов и накануне убийства в Екатеринбурге и Алапаевске семьи Нико­лая II и членов царской фамилии. Последняя запись в дневни­ке царя датирована этим числом. Известно, что у убитых были изъяты все ценности: с императрицы и дочерей снято около полпуда (!) бриллиантов, вшитых в специальные нательные корсеты, а кроме того, изъято множество редких жемчужных ожерелий и золотых вещей. Все это было закопано в Алапае­вске и в 1919 году доставлено в Москв(22).
Вспомним обстановку тех июльских дней. Это были, пожа­луй, самые критические дни в истории большевистского дви­жения, когда решался вопрос "быть или не быть". Троцкий в своем "Дневнике" писал: "По существу решение было не то­лько целесообразным, но и необходимым... Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в наших трудных условиях... Казнь царской семьи нужна была не про­сто для того, чтобы напугать, ужаснуть, лишить надежды вра­га, но и для того, чтобы встряхнуть собственные ряды, пока­зать, что впереди полная победа или полная гибель"(23). Вероят­но, руководством партии дискутировались тогда варианты на случай, если белые армии займут Москву и Петроград, вклю­чая уход партийной гвардии в подполье и развязывание длите­льной вооруженной и конспиративной борьбы. Но для этого нужны средства. Обстановка в Поволжье была крайне неспо­койной, и надежды на Казань таяли с каждым днем. Но под руками были огромные ценности, находившиеся в цар­ских и великокняжеских хранилищах и дворцах обеих сто­лиц! И в этом свете выход декрета от 13 июля (как и убийство владельцев сокровищ) представляется законо­мерным.
Вопрос о взаимосвязи этого декрета с той ситуацией и с уби­йством царской фамилии - особый. Нам же здесь важен факт, что после потери половины золотого запаса в руках РКП(б) оказались крупные ценности, которые могли послужить га­рантией подписания русско-германского финансового согла­шения. Но восемьсот шестьдесят миллионов - сумма гига­нтская! - да еще прочие расходы... И вот появляется запрет на вывоз культурных ценностей из страны (декрет от 19 сентяб­ря), начинается их всеобщая регистрация и учет (декрет от 5 октября), а за ними - конфискация и отбор в Антиквар­ный экспортный фонд. Крах кайзеровской Германии в ноябре уже ничего не значил - машина была пущена и набирала ход.
И, наконец, приведу еще один документ. Это письмо Петро­градской ВЧК в петроградскую Художественную комиссию по охране памятников искусства и старины от 21 августа 1918 года за № 8066. В нем говорится: "Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией доводит до Вашего сведения, что согласно постановления комиссии от 31 марта с.г. за доставление сведений о местонахождении благородных металлов и изделий из них установлена в пользу осведомите­лей премия в размере 5% с общей суммы стоимости их, како­вые проценты Чрезычайная Комиссия и имеет получить от Художественной комиссии. Председатель Г.Бокий"(24).
Любопытная бумага. И подпись под ней знакомая. Выходит, уже с марта 1918 года ВЧК начала охоту за драгоценностями! Ясно, что не для музеефикации. Интересно, что той весной в Петрограде небывало расцвела торговля произведениями искусства, которые скупались представителями иностранных антикварных фирм. Газета "Петроградский голос" 20 марта писала: "За все время существования Петербурга не было в нем таких распродаж имущества, какие происходят теперь. Распродаются богатейшие специальные библиотеки по зако­новедению, медицине, архитектуре и т.д., распродаются це­лые галереи картин, редкие коллекции, обстановка, утварь и пр... Есть ли покупатели? Да, есть, но исключительно - в лице комиссионеров, действующих по поручениям из Берлина, Лондона, Нью-Йорка и городов других государств. Все, что покупается, будет в свое время вывезено за границу..."(25)

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Рембрандт Харменс ван Рейн. Портрет Титуса. Поступил в Эрмитаж в 1783 году с коллекцией Бодуэна, где хранился до начала 1930-х годов. Был продан и, сменив трех владельцев, попал в Лувр из собрания Этьена Никола

Что скрывалось за той вспышкой антикварных торгов; стихия и обыденная нужда в деньгах или это была кем-то умело организованная акция? Случайно ли, что охота за драгоценностями началась сразу после того, как был подписан и ратифи цирован Брестский мир? Ответы на эти вопросы еще предстоит найти. Но, учитывая все вышесказанное, можно достовер но предположить, что идея широкомасштабного и с пользования культурных ценностей в экономических и иных целях возникла летом 1918 года, - хотя истоки ее могли появиться еще весной - в момент подписана Брест-Литовского мирного договора...
Но идея - идеей, а нужен механизм реализации. И в течение двух лет он был создан. Я имею в виду не только упомянутые юридические акты, непосредственно касающиеся ценностей но и те решения, которые способствовали этому. Назову их.
14 мая 1920 года вышло постановление СТО о борьбе с контрабандной торговлей, проведение в жизнь которого воз­лагалось на Таможенное управление Наркомвнешторга и Осо­бый отдел ВЧК(26).
8 июня был издан декрет СНК о переименовании Народно­го комиссариата торговли и промышленности в Народный ко­миссариат внешней торговли, где говорилось: "Заведование национализированной внешней торговлей и товарообменом Российской Социалистической Федеративной Советской Рес­публики возлагается исключительно на Народный комиссари­ат внешней торговли, которому, как единственно уполномо­ченному на то органу Республики, принадлежит исключите­льное право вести все торговые сношения с иностранными го­сударственными, общественными и частными учреждениями и организациями, торговыми и промышленными предприятия­ми и отдельными лицами, равно как проводить все мероприя­тия и осуществлять через соответствующие органы все опера­ции, связанные с ввозом и вывозом товаров"(27).
В тот же день вышло положение о Совете внешней торго­вли и постановление СНК о согласовании деятельности На­родного комиссариата внешней торговли с Народным комис­сариатом иностранных дел, где указывалось, что "общее на­правление своей деятельности Народный комиссариат внеш­ней торговли согласует с внешнеполитическими задачами пра­вительства по указаниям Народного комиссариата иностран­ных дел" и что "соглашения о более значительных торго­вых сделках поступают на предварительное заключение На­родного комиссариата иностранных дел, когда касаются стран, с которыми не установлено официальных торговых сношений"(28).
17 августа 1920 год а вышло постановление СНК о взаи­моотношениях его заграничных представительств и НКВТ, где говорилось: "В тех случаях, когда Совнарком не может послать в данную страну политического представителя иначе как под видом торгового представителя, подобный торговый представитель является фактически политическим представи­телем Совнаркома"(29).
31 августа было утверждено постановление СНК о внеш­ней торговле, 28 сентября появился декрет о назначении пер­сонально ответственных лиц по заготовкам экспортного сырья(30), а 24 ноября 1920 года вышло постановление СТО о реорганизации охраны границ:
"1) Охрана всех границ Российской Социалистической Фе­деративной Советской Республики возлагается на Особый от­дел Всероссийской чрезвычайной комиссии по охране границ.
2) Главной задачей, указанной в п. 1 охраны, является не­пропуск через границу политическо-военной контрабанды; кроме того, пограничная охрана обязана следить за непропу­ском экономической контрабанды по всей границе, за исклю­чением тех мест, где имеются установленные на этот предмет таможенные рогатки Наркомвнешторга.
Примечание I. Наркомвнешторг на границах Республики ве­дает только таможенными рогатками на тех провозных путях, кои объявлены для государственного экономического ввоза и вывоза. Примечание II. Инструкции по пресечению экономи­ческой контрабанды через границу разрабатываются совме­стно Особым отделом по охране границ и Наркомвнешторгом"(31). Интересный документ.Его второй пункт фактически разрешал НКВТ вести экономическую ко­нтрабанду через специально отведенные на границе окна! И вряд ли случайно, что дата его выхода совпала с решением СТО о признании работы Гохрана ударной.
Если проанализировать приведенные документы и сопоста­вить их с уже упомянутыми, то можно прийти к выводу, что к осени 1920 года была создана прочная база для вывоза ценностей за рубеж. И вот через внешторго­вские рогатки на границах, через порты Балтики и Константи­нополь, под видом торговых представителей хлынули в Евро­пу и Америку гонцы Наркомвнешторга и Наркомфина, дипло­маты, агенты Коминтерна и ВЧК, а то и просто авантюристы с саквояжами, набитыми бриллиантами, драгоценными камня­ми, золотом и серебром. А поскольку все они выступали в раз­ных лицах, то и спектр выполнявшихся ими заданий был раз­личен.
19 октября 1919 года газета "Хельсингер Саномат" писала: "Поток драгоценных камней, принадлежащих русским, про­должает наводнять нашу страну. Предметы роскоши и ценно­сти доставляются через границу как белыми, так и красными русскими, в большинстве случаев беспошлинно. Белые приво­зят предметы роскоши, чтобы существовать на вырученные от продажи деньги, красные же, чтобы получить финские де­ньги для пропагандистских целей. Обмен драгоценностей на деньги оказался сравнительно легким, несмотря на финансо­вый кризис. Торговцы ценностями, запасы которых давно уже стали предметом удивления, говорят, что и зажиточные лица в последнее время помещали свои наличные средства в драго­ценные камни, которые не могут быть обложены налогами. Упорно ходят слухи, что некоторые наши банковские учреж­дения якобы предложили значительные услуги русским, давая большой кредит под залог драгоценных камней и прочих цен­ностей. Утверждают, что в подвалах некоторых банков сейчас находятся прямо-таки сказочные сокровища, все полученные в залог за выданные русским средства"(32).
Но кто, в конечном счете, владел богатствами? Вот записка Ленина от 14 марта 1922 года Н.П.Горбунову: "Тов. Горбунов! Сообщите, пожалуйста, тов. Радченко, что я лично был бы за. Но дать золото может лишь Политбюро, куда и надо внести скорее (кажется, через золотую комиссию?) и обстоятельнее мотивировать"(33). К этому времени Ленин, как глава правите­льства, уже не распоряжался золотом! А это значит, что фи­нансовая власть окончательно перешла в руки партийной вер­хушки, что создало предпосылку возникновения у нас тотали­тарного строя. В равной мере это относится и к золоту, и к изъятым ценностям вообще.
Суммируем, что это были за ценности.
I.    Имущество династии Романовых.
II.    Вещи, находившиеся в брошенных квартирах, особняках, усадьбах, в ломбардах, антикварных лавках, ювелирных
фабриках и мастерских.
Ценности, изымавшиеся у контрабандистов, анархи­стов, уголовников, жертв красного террора и у людей, попав­ших в немилость советской власти.
Имущество эмигрантов на основании декрета СНК от 19 ноября 1920 года "О конфискации всего движимого имущества граждан, бежавших за пределы Республики или скрывающих­ся до настоящего времени", которым предписывалось "пред­меты, имеющие особую художественную и историческую цен­ность", сдать Наркомпросу, а "все остальное имущество таких граждан обратить в товарный фонд республики и передать в распоряжение Народного комиссариата внешней торговли и других Наркоматов по принадлежности"(34).
V.    Предметы обихода и личные драгоценности остальных категорий граждан на основании декретов от 16 апреля, 13
июля(35) и 16 сентября 1920 года(36).
VI.    Были изъяты значительные музейные ценности, хотя первоначально это не предусматривалось. Так в 1920-1922 годах только из дворцового и фондового имущества Детскосельских и Павловских дворцов-музеев в Госфонд было выделено: 55 пудов 24 фунта 74 золотника 45 долей серебра, 5 фунтов 55 лотов 18 долей золота, 3 доли платины, 6 фунтов 71 золотник бронзы и 4189 драгоценных камней(37). В числе изъятых из музеев в Гохран оказались русские коронные драгоценности, а также собрание личных императорских драгоценностей и иностранных даров, хранившиеся в Галерее драгоценностей Эрмитажа и в музеях Кремля.
Продолжение следует ...

[Лидия]

И, наконец, были конфискованы необъятные и бесценные по своей историко-культурной значимости сокровища церкви. 16 февраля 1922 года Президиум ВЦИК принял постановле­ние: "Приступить немедленно к изъятию ценностей из храмов всех вероисповеданий", - и поручил Наркомюсту срочно раз­работать инструкцию по проведению постановления в жизнь(38). 23 февраля вышел декрет об этом, а 12 марта Ленин шлет те­лефонограмму В.М.Молотову: "Немедленно пошлите от име­ни Цека шифрованную телеграмму всем губкомам о том, что­бы делегаты на партийный съезд привезли с собой возможно более подробные данные и материалы об имеющихся в це­рквах и монастырях ценностях и о ходе работ по изъятию их"(39).
Как видим, изъятие ценностей носило тотальный характер, причем все выявленные вещи сдавались в Госфонд немедлен­но. Исключение делалось только афинажным заводам, золотосплавочным лабораториям, пробирным учреждениям и дру­гим производственным отделам Высшего совета народного хозяйства, которые сдавали в Гохран золото, платину, сереб­ро и драгоценные камни не в сыром виде, а по окончании про­цесса производства в виде готового продукта - слитков, перео­граненных камней и т.д. (40). Чтобы представить масштаб побо­ров, скажу, что в проекте декрета от 16 апреля 1920 года каж­дому гражданину страны разрешалось иметь лишь "золотые и серебряные изделия, а равно и драгоценные камни не свыше одного предмета каждого рода вещей на одно лицо". На про­екте есть пометка Ленина: "кольцо? брелок?"(41).
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Часы. Фирма Фаберже. Самоцветы, золото, серебро, платина, драгоценные камни. Конец XIX века. В начале 1930-х годов вывезены из СССР Армандом Хаммером и до последнего времени находились в его коллекции в США
И, конечно, в этом деле царил полный произвол. Каждый местный начальник усердствовал по-своему. Чтобы приоста­новить насилие и разбой, в январе 1921 года ВЦИК дал стро­гое предписание губисполкомам, запрещавшее создавать при уе­здных исполкомах комиссии по реквизиции и конфискации ве­щей (не только ценностей!) у населения(42). В черноморских по­ртах просто грабились корабли. Из телеграммы СТО 31 мая 1921 года: "В случае прибытия в Черноморские порты торго­вых пароходов иностранных держав предлагается под страхом строжайшей ответственности перед Ревтрибуналом не произ­водить никаких реквизиций [и] конфискаций товаров ... Член Совобороны Рыков"43. Доходило до того, что отбирали награ­ды у ученых, солдат, инвалидов. У профессора Павлова были реквизированы 5 именных золотых медалей, и понадобилось специальное постановление Совнаркома: "...Разрешить Наркомфину возвращать реквизированные золотые медали, вы­данные за ученые заслуги, без обращения в Совет Народных Комиссаров..." (!), - против чего резко протестовал зампред­седателя ВЦИК В.Аванесов...(44).
Но сколько было собрано ценностей - численно и в стоимо­стном выражении? Точные цифры назвать пока трудно, да и вряд ли вообще возможно при том хаосе и неразберихе, кото­рые тогда царили. Но ориентировочный подсчет сделать можно.
Начнем с Экспертной комиссии Горького. В своем письме в Совнарком* Горький приводит цифры по Петрограду, где на 8 складах было отобрано 120000 различных предметов и неско­лько десятков тысяч ковров на сумму около полутора милли­ардов рублей в ценах 1915 года. Всего складов было 33. В це­лом в Петрограде было изъято около 500 тысяч предметов на сумму не менее трех миллиардов рублей 1915 года. Столько же могли собрать и в Москве. Известно также, что по декрету от 5 октября 1918 года в стране за пять лет было взято на учет 750 частных собраний, из них 480 - в Петрограде и Москве(45). Зна­чит, вклад провинции был примерно эквивалентен вкладу каждой из столиц.
Далее. Сколько вещей было изъято в ходе реквизиций и конфискаций? Ясно, что миллионы. Плюс к этому отдельной строкой имущество членов царской фамилии. Приведу две цифры. По генеральной инвентаризации Павловского дворца 1938-1939 годов там было взято на учет 40597 ценных предме­тов; всего же по дворцам Павловска, Петергофа, Пушкина и Гатчины на момент эвакуации летом 1941 года было заинвен­таризовано более 300 тысяч экспонатов и книг(46). И это после двадцати лет (!) беспрерывного разорения. А ведь были наци­онализированы десятки романовских сокровищниц и дворцов! Там содержалось не меньше миллиона высокохудожествен­ных произведений искусства, культурных и исторических ре­ликвий стоимостью около миллиарда царских рублей (вспом­ним размеры платежей Германии по финансовому соглаше­нию от 27 августа 1918 года!).
И, наконец, церковь. Тут масштабы просто космические. В России было сто тысяч сел и сотни городов. В них до револю­ции стояло более 70 тысяч соборов и церквей**. (* См. главу I, ** Сейчас уцелела седьмая часть)
В каждой це­ркви не меньше сотни икон и прочей церковной утвари, в со­борах - вдесятеро больше. Да еще монастыри (их до револю­ции было более 1200). Перемножьте и прикиньте. Цифры фантастические, даже если учесть, что многое погибло в огне гражданской войны и было уничтожено народными "просве­тителями".
Оценка потерь, понесенных церковью, как и того, сколько церковных ценностей было загублено, разворовано, перепря­тано, переплавлено и продано - еще впереди, но и без этого ясно, что в результате всех акций в 1918-1923 годах в стране было изъято не менее 10 миллионов памятников истории и культуры и предметов быта на сумму около 10 миллиардов рублей в ценах 1915 года! И не будем забывать, что к году двадцатому стоимость антиква­риата на мировом рынке, по словам Горького, "повысилась в несколько раз". В итоге получается сумма в 10-12 золотых за­пасов России! Цифра ошеломляющая, но если исходные дан­ные, приведенные в письмах Горького, верны, - то так оно и есть. В конце концов, из такой страны это можно было вы­жать. И тут возникают вопросы.
Первый: ЗАЧЕМ ПОНАДОБИЛАСЬ СТОЛЬ ГИГА­НТСКАЯ СУММА?
Думаю, ответ на него можно получить, изучив небольшую брошюру, изданную в конце 1920 года Гостехиздатом для де­легатов VIII Всероссийского съезда Советов: "План электри­фикации РСФСР, введение к докладу VIII съезду Советов Го­сударственной комиссии по электрификации России". В нем сделан интересный экономический расчет. Приведу его по­лностью:
"Вероятный средний годичный вывоз за границу в течение десятилетия можно оценивать ок. 1,8 млрд. руб., из коих ок. 1,0 млрд. руб. будет покрыт жизненными припасами, ок. 0,3 млрд. руб. лесом, ок. 0,25 руб. нефтепродуктами, ок. 0,1 млрд. руб. текстильными материалами и рк. 0,1 млрд. руб. - рудой, коксом и продуктами коксования. Главной базой для получе­ния валюты будет, следовательно, вывоз жизненных припа­сов, леса и нефтепродуктов.
Вероятный же средний годовой потребный ввоз за это вре­мя на текущие потребности выразится в сумме ок. 0,6-0,8 млрд. руб., из коих ок. 0,3 млрд, руб. на текстильное сырье и полуфабрикаты, ок. 0,1 млрд. руб. на черный металл и метал­лические изделия и ок. 0,2 млрд. руб. на пищевые, химические и писчебумажные товары. Следовательно, свободная налич­ность за 10 лет составит ок. 11 млрд. руб.
Наконец, необходимые единовременные расходы для наме­ченного расширения промышленности и транспорта по очень грубой оценке представляются за 10 лет такими:
Электрификация (1,500 квт) ок. - 1,2 млрд. руб.
Расширение обрабатыв. промышленности на 80% - 5,0
Расширение добыв, промышленности на 80-100% -  3,0
Восстановление, улучшение и расширение транспорта  8,0  - ок. 17 млрд. руб.

Этот весьма грубый учет приводит, однако, к совершенно определенному выводу, что расходы по электрификации явля­ются ничтожными по сравнению с прочими, составляя лишь ок. 7% от крайнего минимума единовременных расходов. Вто­рой вывод заключается в том, что валютные возможности ставят нам довольно тесные пределы для расширения народ­ного хозяйства, причем реализация даже намеченного разви­тия последнего создает дефицит в размере ок. 6 млрд. рублей за десятилетие. Этот дефицит, однако, может быть покрыт путем концессий и кредитных операций. Некоторые надежды имеются также на расширение вывоза сельскохо­зяйственных продуктов свыше намеченных 1000 милл. руб. в год.
Ваза. Фирма Фаберже. До конца 1920-х годов находилась в СССР. Потом оказалась в коллекции барона Тиссен-Борнемиса в Лугано.
Итак, намеченная программа представляется осуществи­мой, причем подсчет реальных возможностей со стороны топ­лива, металла и валюты приводит к одной и той же почти циф­ре возможного увеличения промышленности и транспорта ок. 80%, почему эта цифра и положена в основу программы..."
Ленин внимательно прочел брошюру, сделав в ней ряд поме­ток, и одну из них - в конце приведенного абзаца. Он вывел в столбик три цифры: 17-11/6 - и крупно написал: "Differenz" (т.е. разница - превышение потребностей над возможностями)(47). Как видно из документа, покрыть этот де­фицит предполагалось за счет концессий: вывоза сельхозпро­дукции и кредитных операций (с золотом, драгоценностями, валютой). Далее обратим внимание, что основная доля в структуре советского экспорта по этому плану (около милли­арда рублей в год) приходилась на "жизненные припасы", -очевидно на те самые "припасы", которые были сделаны в ходе кампании конфискаций и разверсток зерна, продово­льствия, имущества, ценностей, предметов кустарной про­мышленности, сырья. Заметим также, что размеры контрва­лютных товарных фондов (т.е. традиционных экспортных то­варов) были невелики, концессии желаемого результата не дали, поскольку их было немного, а на стабильный экспорт зерна мы вышли только в конце 1923 года.
А теперь припомним еще один документ - программу де­йствий советской делегации на конференции в Генуе, суть ко­торой изложил наркоминдел Г.В.Чичерин в письме Ленину 10 марта 1922 года. Назвав помощь слабым со стороны сильных "основным принципом мирового восстановления", Чичерин далее пишет: "Мы предложим распределить планомерно золо­то, лежащее е настоящее время втуне, в кладовых америка­нских банков. Это планомерное распределение золота по всем странам должно сочетаться с планомерным распределением заказов, торговли, снабжения недостающими материалами, вообще со всестороннею экономическою помощью разорен­ным странам. Эта помощь может иметь характер ссуды, ибо при планомерном хозяйстве она через несколько лет уже нач­нет выплачиваться"(48). Напомню, что именно в это время в Гохран были переданы коронные драгоценности и началась их спешная оценка, а год спустя они совершили свой интригую­щий вояж на Дальний Восток.
Из всего сказанного следует вывод, что в 1920-1923 го­дах важную роль в функционировании советской экономики играли золото и драгоценности, - а если вспомнить, что золотодобыча была тогда развалена, а размер золотого запаса составлял всего 410 миллионов рублей, - то станут понятны и источники их накопления, и те миллиарды, на которые мы вышли в итоге ориентировочного подсчета размеров товарного фонда ценностей. Станет понятной и го­рячка тех лет вокруг 'культурного экспорта и то, почему в последующем он временно затих (изменилась структура сове­тского экспорта - главную роль в нем стало играть зерно, а главной проблемой стала проблема хлебозаготовок, привед­шая к трагедии коллективизации). Как только в 1928 году с хлебом стало туго — вспомнили о ценностях. Выступая на XV съезде партии в декабре 1927 года, нарком торговли А.И.Ми­коян заявил: "Этот год будет у нас трудным годом, ибо хлеб почти выпадает из экспорта и будет вывезен в очень малом количестве. Поэтому нужно все силы напрячь, чтобы поднять другие статьи экспорта. Мы должны привлечь для экспорта каждую мелочь, не брезгуя ни десятками, ни сотнями тысяч рублей"(49). И такой "мелочью" оказался Эрмитаж, дворцы-музеи пригородов Ленинграда и нереализованные запасы Ан­тикварного экспортного фонда.
Ну а сокровища Гохрана, помимо экспортного товара, игра­ли и иную роль: служили залоговым фондом для получения иностранных займов и средством погашения внешних долгов. Уже в мае 1922 года международное кооперативное совещание в Милане приняло резолюцию по докладу делегации, напра­вленной Международным кооперативным альянсом в Россию, в которой отмечалось, что "кооперация в Советской России занимает исключительное положение по своему влиянию, силе и объему операций, и содержался призыв, чтобы "коопе­рация во всех странах поддерживала советскую кооперацию". В конце мая председатель Центросоюза Хинчук сообщил Ле­нину, что "деловые отношения советской кооперации с Запад­ной Европой начинаются" и что "шведский концерн предло­жил нам кредит в 50 млн. крон (свыше 20 млн. рублей золо­том)". А позднее он известил Ленина, что заключено соглашение с английской кооперацией о предоставлении ею кре­дита. Тогда же было достигнуто соглашение со старыми рус­скими кооператорами, находящимися за границей, которые передали Центросоюзу свои ценности и аппарат в Западной Европе и Америке и заявили, что они не являются больше представителями российской кооперации за границей(50).
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Международный кооперативный альянс регулярно предо­ставлял нам крупные кредиты. Получали мы их и от частных банков, и от правительств. Так, после известного ультиматума Великобритании СССР получил кредит в Австрии на 100 млн. шиллингов, в Норвегии - на 4 млн. крон, а с июля 1926 года начал пользоваться кредитом в 300 млн. марок, гарантирован­ных правительством Германии(51). В 1931 году мы снова получи­ли трехсотмиллионный германский кредит(52). На том же XV съезде партии Микоян заявил, что мы полностью погасили за­долженность Англии, и добавил: "Мы доказали, что англи­йским консерваторам не удалось сорвать нашего хозяйствен­ного плана, и мы выдержали кредитный режим Европы без значительных затруднений... без того, чтобы сорвать наши импортные планы"(53). Во многом это делалось за счет ценно­стей, которые раз за разом перетекали в сейфы иностранных банков, в личные коллекции финансовых магнатов.
Искусствоведы могут возразить: ведь многое было передано Наркомпросу в Госмузейфонд. Правильно, многое. Но ско­лько? Известно, что в годы гражданской войны в хранилища музейного фонда Москвы и Петрограда было вывезено из 250 дворянских усадеб свыше 30 тысяч книг и 50 тысяч картин, гравюр, предметов фарфора и бронзы, старинных монет и медалей(54). Много это? Если вспомнить, что в России библиоте­ки в 10 тысяч книг не были редкостью и что усадьбы эти явля­ют треть всех взятых на учет в 1918-1923 годах частных собра­ний, то станет очевидно, что поступления Госмузейфонда со­ставляют не более 5-6 процентов от всей массы национализи­рованных ценностей, и это соответствует ленинским словам в письме Лежаве и Покровскому от 21 октября 1920 года: "Я согласен дать им (музеям - A.M.) лишь строго необходи­мый минимум"*. Ну а потом многое из этого минимума, как и из веками хранившегося там, было тоже изъято на продажу. (* См. главу I)
Без преувеличения можно сказать, что никогда в истории в руках одного государства не сосредоточивались столь колосса­льные культурные и материальные ценности, отчужденные у общества, которыми оно могло свободно распоряжаться. Но государство - это ведомство и люди, советские чиновники и бюрократы, ставшие после Октября главными фигурами на­родившейся общественной системы. Значит, от их ума и про­фессиональной компетентности, взглядов и наклонностей, от ведомственных интересов зависела в конечном счете судьба национальных сокровищ. Отсюда возникает второй вопрос: КАК ИМИ РАСПОРЯДИЛИСЬ?
Начну с ленинских характеристик.
05.06.21 г.: "т.Лежава! С Наркоматом внешней торговли дело из рук вон плохо. Пока Вы были больны, Красин еще раз пробовал свою слабую сторону: слишком большая самоуве­ренность, доходящая иногда почти до авантюризма. "Мне-де все сойдет, мне все удается". Есть у него такая черточка"(55)..
03.09.21    г.: "т.Горбунов! Надо добиться, чтобы научно-технический отдел ВСНХ и его многочисленные заграничные
бездельники перестали бездельничать или чтобы мы их заменили другими"(56).
Конец 1921 г.: "В Наркомвнешторге беспорядок. Должна же быть запись: что затребовано? когда? кем? кем одобрено требование? Выходит, что записей нет. Хаос полный"(57).
20.02.22    г.: "т.Цюрупа! у нас, видимо, торговый отдел Госбанка вовсе не "торговый", а такое же г.., бюрократический, как все остальное в РСФСР ... Нам не "ведомство внутренней торговли" нужно (у нас такого г.., как ведомства,много), а 1-2 дюжины людей в Госбанке, умеющих (и других учащих) торговать"(58).
22.02.22 г.: "т.Сокольников! Вся работа всех хозорганов страдает у нас больше всего бюрократизмом. Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это ... Мы дума­ем все еще о декретах, об учреждениях. В этом ошибка. Вся соль теперь в практиках и в практике. Найти людей - деляг (1 из 100; 1 из 1000 коммунистов, и то еще дай бог); превратить наши декреты из грязной бумаги в живую практику - в этом соль ... Вы говорите (в интервью) о замене гострестов сме­шанными обществами. Толку не будет. В смешанные обще­ства умные капиталисты проведут глупых (честнейших и доб-родетельнейших) коммунистов и надуют нас, как надувают те­перь ... По одному подыскивать умеющих торговать и шаг за шагом их опытом, их трудом чистить комг., разгоняя доб­родетельных коммунистов из правлений, закрывая сонные (и строго коммунистические) предприятия, закрывая их, выде­ляя 1 из 100 годных. Либо НКфин сумеет перейти на такую работу, либо весь НКФ = О"(59).
28.02.22 г.: "т.Шейнман!* Ваши слова, что Госбанк теперь "мощный аппарат" ... вызвали во мне смех. По секрету: это верх ребячества, верх коммунистически-сановного ребячества ... Госбанк теперь = игра в бюрократическую переписку бума­жек. Вот Вам правда, если хотите знать не сладенькое чинов-но-коммунистическое вранье (коим Вас все кормят, как санов­ника), а правду"(60).(*А.Л.Шейнман - глава Госбанка РСФСР.)
05.03.22 г.: Членам Политбюро: "Сокольников мимо стре­ляет. Гарантии того, что [не] вывезут все ценное? Их нет. Теперь крадут; верно; давайте учиться ловить за кражу, а не облегчать ее богатым иностранцам"(61).
И, наконец, выдержка из Стенографического отчета XI съезда РКП(б): "Мы хозяйничать не умеем. Вот в чем опас­ность ... На это нам надо обратить все внимание, не успокаи­ваться на том, что везде в государственных трестах и смешан­ных обществах ответственные и лучшие коммунисты - толку от этого нет никакого, потому что они не умеют хозяйничать и в этом смысле они хуже рядового капиталистического при­казчика, прошедшего школу крупной фабрики и крупной фир­мы. Этого мы не сознаем, тут осталось коммунистическое чванство-комчванство, выражаясь великим русским языком. Вопрос в том, что ответственный коммунист - и лучший, и заведомо честный, и преданный, который каторгу выносил и смерти не боялся, - торговли вести не умеет, потому что он не делец, этому не учился и не хочет учиться и не понимает, что с азов должен учиться .... от рядового приказчика"(62).
Подобное цитирование можно продолжать долго. Лени­нские сочинения пестрят убийственными характеристиками как всей советской бюрократической системы, так и отде­льных ее представителей. И даже если сделать скидку на лени­нский максимализм, ясно, что Ленин прав. После революции у нас сложилось общество, где правили бал не знания, здравый смысл и компетентность, а социальное происхождение и идей­ная убежденность многих "коммунистических дурачков" (вы­ражение Ленина)(63), всплывших на гребне революции и заняв­ших повсеместно руководящие посты. Но каково было этим людям, которым впору поучиться у рядового приказчика, тя­гаться с китами капиталистического мира, да еще в торговле такой тонкой материей, как художественные ценности?! Что, к примеру, понимал в этом заведующий Гохраном Баша? Вот его биографическая справка:
Баша Н.А. (1883-1957) - член партии с февраля 1917 г.; до Октябрьской революции - рабочий. В 1917 году - красногвар­деец, затем комиссар Московского губернского акцизного управления, председатель правления Райспирта, уполномо­ченный СТО Волго-Богульминского железнодорожного райо­на. В 1921-1923 гг. - член коллегии Наркомфина и заведую­щий Государственным хранилищем ценностей. В 1923-1929 гг. - член правления Центроспирта и Электростроя. Затем рабо­тал заместителем начальника особого технического бюро Наркомата обороны (?!)(64).
А вот другой руководящий работник Гохрана - Я.М.Юро­вский (сообщивший Ленину о хищениях). Ведь это тот самый комиссар Юровский, член коллегии Уральской ВЧК, который руководил расстрелом царской семьи! Палачу доверили торго­вать имуществом казненных жертв. И он торговал - как стре­лял! - разработав проект "реорганизации" Гохрана(65), - как по­быстрее все это сплавить. Юровский пришел в Гохран вместе с Башой и вместе с ним ушел на руководящую работу(66). За эти два года Гохран был разорен подчистую и, видимо, читинская авантюра с продажей коронных драгоценностей - плод их совместной деятельности, а осечка в Антверпене и Амстердаме стоила обоим занимаемых постов. И такое творилось во мно­гих местах.
И опять продолжение следует...

[Лидия]

А сам верховный комиссар по охране художественно-исторических памятников Г.С.Ятманов окончил лишь художе­ственное училище в Саратове и, по свидетельству современни­ков, был малообразованным человеком: "До революции он был богомазом, а ныне открыл в себе коммунистическую душу и стал убежденным безбожником"(67). И поступал с вве­ренным ему имуществом соответственно. В 20-е годы им были подписаны десятки актов на разграбление дворцов Ленинграда и его пригородов и продажу их имущества. Так что же сталось с богатствами?! Вот факты.
Май 1918 года. В Нью-Йорке задержаны двое мужчин, при­бывших из Москвы с грузом платиновых и алмазных украше­ний стоимостью 350 тысяч долларов, принадлежавших, по их словам, дочери Николая II Ольге Николаевне(68).
30 сентября 1918 года. Особый пограничный комиссар Р. А. Муклевич сообщил в Наркоминдел, что дипломатические ку­рьеры, следующие через станцию Торошино в Псков, злоупо­требляют документами, выданными иностранным отделом в Петрограде, используя их в спекулятивных целях для провоз­ки золота, серебра, мануфактуры, каучука и частных вещей под видом посольского инвентаря и дипломатической перепи­ски. Выездные документы им выдавал председатель петрогра­дского ревтрибунала С.Зорин(69).
Лето 1919 года. Представитель правительства Колчака в Омске заявил, что "русские национальные сокровища неза­конным путем вывозятся за границу и распродаются"(70).
Декабрь 1919 года. Латышские власти арестовали в Риге со­ветского курьера с шестьюдесятью бриллиантами в полых ка­блуках ботинок и с письмом к американской леворадикальной организации "Новый мир". Адресат груза: Нью-Йорк, "Бюро Мартенса"(71).
Биографическая справка: Мартене Л.К. (1875-1948) - член партии с 1893 года. Участвовал в Петербургском "Союзе бо­рьбы за освобождение рабочего класса". В 1899 был выслан в Германию, затем эмигрировал в Англию. С января 1919 г. -глава неофициальной Советской дипломатической миссии в США, где организовал, как утверждалось, с целью нормализа­ции взаимных отношений "Бюро Мартенса". В 1921 был выслан из Америки и по возвращении в Россию был членом президиума ВСНХ, председателем Главметалла и Комитета по делам изобретений ВСНХ, директором научно-исследовательского дизельного института, профессором Мо­сковского механического института им. М.В.Ломоносова. Друг Джона Рида. "Бюро Мартенса" тесно сотрудничало с се­мейной фирмой Хаммеров "Эллайд драг энд кемикл". Их со­трудничество продолжилось в РСФСР(72).
Март 1920 года. В Турку с контрабандным грузом бриллиан­тов на 100 тысяч долларов задержан сам Джон Рид - тогда ак­тивный деятель Коминтерна. За незаконный ввоз ценностей он провел три месяца в одиночной камере финской тюрьмы(73).
Июль 1920 года. Снова арест: в Нью-Йорке задержан сове­тский курьер с 239 необработанными алмазами стоимостью 50 тысяч долларов. Адресат груза старый: "Бюро Мартенса"(74).
Сентябрь 1920 года. Телеграмма Красина из Лондона: "По­лучено сообщение Ломоносова из Берлина о намерении Коппа реализовать 24-го сентября 100 миллионов рублей через сом­нительного посредника на условиях, исключающих возмож­ность помещения в Германии паровозного заказа"(75).
Весна 1921 года. Сотрудники Наркомвнешторга в Ревеле за­купили около миллиона пар американской обуви из военных запасов, проданных в Европе после окончания мировой вой­ны. 25 марта СТО решило передать эту обувь военному ведо­мству. Но вскоре выяснилось, что подметки ботинок сделаны не из кожи, а из прессованного картона, и в осеннюю слякоть они расползлись. В итоге были угроблены валюта и ценности, а Красная Армия осталась разутой(76). Тогда же произошла на­кладка с "Анконой"* у "дельцов" из Юго-Восточного эконо­мического совета(77).
26 апреля 1921 года: "т.Альский! Сейчас узнал из протокола Малого Совета, что 1 рубль золотом считается 750 рублей советских. Это смешно. Хуже того: вероятно, это ведет к тьме злоупотреблений ... Ленин." (Цена мяса на рынке тогда соста­вляла 150-250 тысяч советских рублей за фунт)(78).
* Французский пароход, доставивший ненужные товары.

Май 1921 года. Обнаружены крупные хищения в Гохране. Следователь ВЧК Бокий заявляет, что полностью устранить хищения невозможно*.
Октябрь 1921 года. Нарком внешней торговли Красин за­претил председателю Азнефтекома А.П.Серебровскому тор­говать с заграницей, поскольку "предыдущая практика Аз­нефтекома сводилась к заключению сделок с весьма нена­дежными греческими спекулянтами и даже почти к предос­тавлению им монопольных прав в торговле кавказской нефтью"(79).
29 ноября 1921 года. Телеграмма Ленина: "По сообщению Наркомвнешторга, уполномоченные НКВТ под давлением Экосо** распродают экспортные товары, составляющие госу­дарственный контрвалютный фонд. Архангельск, Ростов-Дон, Новороссийск, Ново-Николаевск, Севастополь, Минск, Баку продали часть государственного фонда, причем продажа совершается невыгодно и на вырученную валюту приобрета­ется не оборудование промышленности, а товары личного потребления"(80).
26 декабря 1921 года: "НКВТ - Лежаве. Сообщение тов. Емельянова ... относительно краж при выгрузке в Ревеле вну­шает крайне большое опасение и ставит вопрос гигантской важности... Ленин"(81).
14 января 1922 года. Телеграмма торговым представите­льствам РСФСР за границей: Лондон, Берлин, Стокгольм, Прага, Варшава, Гельсингфорс, Рим: "Грузы продолжают прибывать в наши таможни без спецификаций, часто даже без указания адресата - заказчика. Требования Наркомвнешторга снабжать каждое место вложенными в них упаковочными ли­стами, содержащими номенклатуру товаров, не выполняются. Упаковка часто настолько плоха, что грузы прибывают в раз­валившемся виде. Несмотря на целость пломб на вагонах, об­наруживаются хищения. Требую решительных мер к прекра­щению этого безобразия и издевательства ... Предсовнаркома Ленин"(82).
Спустя четыре месяца он в сердцах напишет Рыкову: "Хаос, видимо, жестокий у нас в НКВТ"(83), - а в письме к Каменеву в марте 1922 года придет к фундаментальному выводу: "Ино­странцы уже теперь взятками скупают наших чиновников и "вывозят остатки России" ... Торговать свободно мы не мо­жем: это гибель России"(84).
Часть ценностей расхищалась нечистыми на руку работни­ками партийных и советских учреждений, а в деле хранения и учета ценностей царили зачастую неразбериха и развал. Один пример. Известный московский коллекционер князь С.А. Щербатов летом 1917 года уехал с женой за границу. Его дом на Новинском бульваре был отдан под учреждения Народного комиссариата по военным делам. Летом 1919 года сестра кня­гини Щербатовой С.И.Беккер обратилась с письмом к руково­дству означенного наркомата, где указывала, что "коллекции и родовое имущество князей Щербатовых подвергается раз­граблению и порче". Однако только 30 июля 1920 года сотруд­ники Наркомпроса вывезли в Госмузейфонд уцелевшие пред­меты художественного значения, а в сопроводительной описи было лишь сказано, что "увезены ящики картин, фарфора, хрусталя, возы мебели и ковров, для транспортировки кото­рых с Новинского бульвара в Б. Английский клуб (где находи­лось хранилище ГМФ - A.M.) потребовалось несколько лоша­диных подвод"(85). Это все, что сохранилось в архивах Нарко­мпроса об имуществе князей Щербатовых. И подобных приме­ров множество. А имущество царских и великокняжеских дворцов Петербурга (Мраморного, Аничкова, Александро­вского и других) умудрились так растащить, что только теперь удается собрать воедино со всех концов света хранившиеся там бесценные реликвии - например, императорские пасхальные яйца Фаберже на недавней выставке в Америке и в Москве, восемь из которых бесследно пропали(86).
* См. главу II
** Территориальные экономические совещания.

Так что прикажете думать о судьбе национализированных сокровищ?! Конечно, цифровые выкладки сделать весьма сложно, но не вызывает сомнений, что значительная их часть была попросту растащена. И тут возникает тре­тий вопрос: БЫЛА ЛИ АЛЬТЕРНАТИВА?
Если говорить конкретно, то в ответе на этот вопрос можно выделить несколько пластов. Во-первых, исходный момент, когда зародилась идея использования культурных ценностей в практических целях. Судя по всему, это был 1918 год - один из самых критических в тысячелетней истории России. Ситуация была крайне сложной, нестабильной, трагической. И чтобы правильно оценить случившееся, нужно досконально выяс­нить, для чего производилась тогда конфискация имущества и драгоценностей - от этого зависит вся оценка содеянного, включая и вопрос об альтернативе. К тому же не следует за­бывать, что горячка по распродаже ценностей пришлась на 1920-1923 годы, когда гражданская война уже отгремела, а зо­лотой запас был возвращен в Казань.
Есть иной уровень понимания проблемы. Приведу свидете­льство Арманда Хаммера, путешествовавшего летом 1921 года по России: "Повсюду было одно и то же - бездействую­щие заводы, фабрики и рудники с голодными отчаявшимися рабочими. Даже если бы можно было пустить их в работу, из-за разрухи в стране не было рынка для их продукции. Во многих местах я видел значительные запасы ценностей: плати­ны и минералов, уральских изумрудов и полудрагоценных камней, а в Екатеринбурге - забитые мехами склады. Я спра­шивал своих спутников, почему они не экспортируют все это и не покупают в обмен зерно. "Это невозможно, - отвечали они. - Только что снята европейская блокада. На продажу этих товаров и закупку продуктов питания уйдет слишком много времени". Тогда мне пришла в голову мысль: "Если хо­тите, я могу вам это устроить". Созвали экстренное заседание Екатеринбургского совета под председательством секретаря местного комитета коммунистической партии. Мартене приг­ласил меня на это заседание и попросил объяснить мое пред­ложение. "У меня есть миллион долларов, - сказал я. - Я отправлю вам на миллион долларов зерна в кредит, при усло­вии, что обратным рейсом каждый пароход будет везти нуж­ные нам товары. Согласны?!" Члены Совета смотрели на меня улыбаясь..."(87). Однако вскоре их улыбки пропали, когда миллион бушелей превосходного американского зерна при­был в порты Ревеля и Петрограда, а Хаммер заработал на этой сделке полтора миллиона(88). Подобные сделки проворачи­вали и другие западные дельцы.
Но, спрашивается, почему то же самое не мог сделать Мар­тене, сидя в своем Бюро в Нью-Йорке? Ведь хозяйственная разруха ставила в одни условия и нас, и иностранцев, однако они находили приемлемый выход из ситуации, а мы проявляли зачастую полную беспомощность.
Выступая на XV съезде партии, А.И.Микоян заявил: "Мо­нополия внешней торговли ... должна остаться и остается не­зыблемым условием строительства социализма в капиталисти­ческом окружении ... И если мы далеко не в достаточной мере используем преимущества рычагов внешней торговли, то ви­ной тому - недостатки нашего внешнего торгового аппарата ... Неналаженность нашей работы, неумение организовать иностранную информацию, незнание заграничных рынков, недостаточное знание предъявляемых ими требований ведут к тому, что мы недополучаем за те же товары, которые про­даем, и переплачиваем за те, которые покупаем ... Иног­да мы плохо торгуем превосходными товарами. От этого получается недовыручка, т.е. часть труда наших рабочих и крестьян превращается в сверхприбыль иностранного капи­талиста"(89).
Чем была оплачена некомпетентность внешнеторгового ап­парата в 1928-1934 годах - хорошо известно. Но то же самое было и раньше! Идеология "кольца врагов" и рожденные ею монополия внешней торговли и бюрократизм, идеологические шоры в подборе кадров, приведшие к засилью в аппарате Наркомфина и Внешторга "коммунистических дурачков", порож­дали неэффективность и развал в их работе, заставляя прибе­гать к экстраординарным мерам - торговать по дешевке тем, что всегда имеет спрос: чистым золотом, драгоценными кам­нями, произведениями искусства. А в это время в стране нахо­дились залежи конкурентоспособных на мировом рынке това­ров, которые мы не могли из-за дремучего невежества и раз­гильдяйства выгодно продать. Да и стремилось ли руководство Наркомвнешторга к этому? Вспомним еще раз пункты 3 и 4.
"Тезисов СНК по внешней торговле"*, составленных личне наркомом Красиным, где говорилось, что "уплата за ввози мые из-за границы товары должна производиться В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ кредитными знаками, иностранной валютой, ино странными ценными бумагами, золотом и серебром, драгоцен ными камнями и жемчугом", а "компенсация ввоза посре дством сырья и товара должна производиться лишь в мер} крайней необходимости, дабы не сокращать нашего незначи тельного товарного фонда, а также НЕ ЗАГРОМОЖДАТЬ ТРАНСПОРТА ПЕРЕВОЗКОЙ ТОВАРОВ (выделено мной -A.M.)".
Почему в первую очередь предпочтение отдавалось драго ценностям и ценным бумагам, а не традиционным экспортным товарам? Только ли дело в товарном голоде и разрухе на тра­нспорте? Хаммер-то с Урала успешно вывозил! Если причина в блокаде, то почему в закрытом постановлении, каковым являлись тезисы, об этом ничего не говорится, а наоборот, предусматривается создать максимально комфортные условия для прибывающих в Россию иностранцев и проложить желез ные дороги к прибалтийским странам для транзита товаров? Почему бы по этим дорогам не пустить традиционные предме­ты экспорта для зарубежных компаний и фирм? А может, дело в том, что продать саквояж с бриллиантами проще, чем эшелон с лесом и зерном?! Эта кажущаяся простота толкнула в конце 1927 года руководство Наркомторга во главе с Микоя­ном на распродажу бесценных сокровищ Эрмитажа и сотен других музеев, архивов, библиотек. Безумная затея профинан­сировать индустриализацию за счет культурных ценностей с треском провалилась(90). Проблем индустриализации этим не решили(91), зато распродали по фантастически низким ценам значительную часть национального достояния, которому цены нет! Не та ли "простота" проглядывает и в решения? начала 20-х годов? - и если так, то такой "простоте", как и ведомственному произволу, некомпетентности и разгильдя­йству альтернатива всегда есть.
А издевательства над церковью! Еще в августе 1921 года -сразу после создания Центральной комиссии по борьбе с голодом (Помгол), патриарх Тихон обратился к верующим с призывом жертвовать на алтарь помощи голодающим церков­ные ценности, делая исключения лишь для реликвий и цер­ковных святынь. Чада и пастыри Русской православной церкви горячо откликнулись на его призыв. Потоки церков­ного серебра, золота, жемчуга, драгоценных камней и самоц­ветов потекли в кладовые банков. Но народ понимал, что ви­на за страшный голод ложится не только на засуху, но и на из­держки предыдущей политики большевиков по отношению к крестьянству. И на фоне падающего доверия к партии по­пулярность церкви стала заметно расти. Это вызвало беспо­койство большевистского руководства и породило стремл­ение подорвать авторитет церкви. Сделать это можно было только одним путем: объявить о сплошном насильствен­ном изъятии церковных ценностей, а когда это вызовет воз­мущение - обвинить священнослужителей и богомольцев в том, что они не хотят помогать голодающим. Это и бы­ло сделано по личному указанию Ленина, причем самыми крутыми методами.
Еще в марте 1919 года, получив письмо члена братства свя­того Алексия с просьбой отдать членам братства мощи свято­го, хранящиеся в Чудовом монастыре Московского Кремля, Ленин отправил записку наркому юстиции Д.И.Курскому: "т.Курский! Прошу не разрешать вывоза, а назначить вскры­тие при свидетелях". На письме имеется распоряжение Ку­рского: "Срочно. VIII отдел П.А.Красикову. Для распоряже­ния о вскрытии мощей с участием представителей МСРД, НКЮ и НКВД"(92).
А накануне XI съезда партии в секретном письме 19 марта 1922 года Ленин писал: "На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу (изъятия церковных ценностей - A.M.) совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценно­стей, в особенности самых богатых лавр, монастырей и це­рквей, должно быть проведено с беспощадной решительно­стью, безусловно ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакци­онной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать"(93). 6 мая 1922 года руководители двух петроградских Академий - президент Российской Академии наук А.П.Карпинский и председатель Академии истории материальной культуры А.Н. Васильев обратились с письмом к председателю ВЦИК М.И. Калинину, наркому просвещения А.В.Луначарскому и к заве­дующей отделом Наркомпроса Н.И. Троцкой, в котором писа­ли: "Российская Академия Наук и Российская Академия Исто­рии Материальной Культуры, получив совершенно конкрет­ное представление о способах, применяемых при изъятии цер­ковных предметов материальной стоимости для сбора в пользу голодающих без достаточно бережного отношения к художе­ственно-исторической их ценности, спешат предупредить о не­обходимости принять срочные меры к обеспечению охраны памятников исключительного значения для истории общече­ловеческой культуры. Несоблюдение преподанных центра­льной властью инструкций грозит порчей и даже разрушением как отдельных выдающихся произведений искусства XVIII-ro и первой половины XIX-го века, представленного наиболее блестяще именно в Петрограде, созданий лучших русских и иностранных мастеров, так и их замечательных ансамблей. Антикультурное обращение с предметами высокой художе­ственной ценности в то же время лишь препятствует достиже­нию той цели, которую преследует Помгол, так как ясно, что выкуп таких предметов даст значительно больше денег, чем продажа сломанных и испорченных вещей на вес". И да­лее ученые призывали "в самом срочном порядке принять меры к тому, чтобы ... были сохранены ценнейшие памят­ники искусства и были правильно осуществлены задачи Помгола"(94).
Но их голос не был услышан, да и не мог быть услышан, ибо делалось это намеренно. В результате в 1922 году были разо­рены тысячи храмов, погибли миллионы памятников культу­ры - и в их числе множество национальных реликвий и свя­тынь (из церковного серебра чеканили монету во время де­нежной реформы 1922-1924 годов). А когда возникло движе­ние протеста, оно было жестоко подавлено. И ведь этому вар­варству и преступлениям альтернатива тоже была! Стоило то­лько захотеть. Но для этого надо чтить человеческую, а не классовую мораль, не разжигать в людях Каинов комплекс, словом, жить в иной системе координат.
И здесь мы подходим к первопричине случившегося. Она указана в проекте денежной реформы, составленном еще в но­ябре 1921 года главой Госбанка РСФСР А.Л.Шейнманом и на­правленном Ленину:
"2) Проект предусматривает передачу ... Госбанку для пре­дстоящей денежной реформы 150 миллионов металлических рублей ... Я хочу лишь указать, что в распоряжении госу­дарства даже за вычетом этой суммы остаются колоссальные средства в виде имущества Гохрана, недвижимостей, складов и запасов Внешторга и т.д. При рациональном коммерческом использовании этих богатств... богатства эти в значитель­ной мере могут служить на удовлетворение насущных го­сударственных нужд, расходы по которым первые годы не смогут быть удовлетворены за счет поступлений государствен­ной казны.
3) Новое денежное обращение должно будет базироваться не столько на золотом фонде Государственного банка, ско­лько на активной политике Государственного банка, в свою очередь основанной на накоплении в стране значительного ко­личества материальных благ. Для ускорения этого процесса необходимо неотложное осуществление намеченных госуда­рственных монополий и развитие в стране правильно поста­вленной торговли как товарами государственного произво­дства, так и частного..."(95).
Ленин ознакомился с проектом и сделал на нем пометки. В пункте втором, четырежды подчеркнув слова "остаются ко­лоссальные средства", написал: "Не "остаются", а расхищают­ся. И мы не умеем учесть и сберечь"; а в, пункте третьем, че­тырежды подчеркнув фразу "правильно поставленной торго­вли", кратко бросил: "В этом гвоздь"(96). Ленин осени 1921 года- это не Ленин октября семнадцатого. Четыре мучительных года многому научили его. Он отказался от многих догм ма­рксизма и начал созидать экономическую систему, альтерна­тивную Коммунистическому манифесту.
В этом гвоздь нэпа и, как мне представляется, ключ к отве­ту на поставленный нами вопрос. Здесь прежде всего нужно осознать один беспрецедентный поразительный факт: вот уже более семидесяти лет мы беспрерывно торгуем своей культу­рой! Известно немало случаев, когда в тяжелую годину госу­дарства жертвовали произведения искусства на алтарь выжи­вания или реформ. Такое бывало и у нас. В годы Великой Отечественной войны были отправлены в переплавку десятки тысяч тонн церковной утвари и произведений искусства. Вот строки из письма пожилой москвички О.Ю.Хан о том, как во время войны в Москве, около станции Фрезер Казанской же­лезной дороги работала фабрика по переработке вторичного сырья: "Целыми вагонами привозили на станцию церковное имущество: книги, сосуды, иконы в окладах, драгоценные тка­ни, облачения, хоругви, паникадила и прочее. Мастер-ювелир снимал с предметов позолоту и серебро, бронза шла в переп­лавку, страницы богослужебных книг и ткани шли на основу рубероида! Из парчи священнических облачений шили рукави­цы для работы в горячих цехах. Все это в течение многих лет и в огромных количествах... На фабрике работали женщины, оставшиеся во время войны в Москве, как ни велик был грех, но надо было зарабатывать скудный военный паек, а выби­рать было не из чего"(97). Таких фабрик было много - и плавили там не только церковную утварь. Это письмо свидетельствует о наличии в закромах государства гигантских запасов ценно­стей и проливает свет на истинные причины массового разру­шения храмов в 20-30-е годы.
Но ведь мы жертвовали культурой и до войны и в послево­енные благополучные времена! При Хрущеве были закрыты тысячи храмов, имущество которых делось неизвестно куда. Исчезли многие церковные реликвии - например, серебряный иконостас Андреевской церкви в Киеве, разделивший участь серебряного иконостаса ленинградского Казанского со­бора. Снова производилось изъятие ценностей из музеев в Госфонд.
А вот что писал в 1967 году профессор Марвин Лайонс глав­ному хранителю Павловского дворца-музея А.М.Кучумову: "Дорогой м-р Кучумов! Я прочел в газетах нечто такое, что меня в высшей степени огорчило. Я имею в виду тот факт, что Ваше правительство или кто-то из правительственных кругов начинает опять продавать русское искусство на международ­ном рынке. Я возмущен этой глупостью Ваших официальных лиц и не могу понять, как они могут осуществлять подобные "прожекты". В заметке говорится, что обеденный сервиз вре­мени Николая I, состоящий из 1742 предметов, будет продава­ться в Лондоне на аукционе 21 марта. Как жаль??!!! Даже са­мая высокая цена за продажу не достигнет 1000000 долларов (или 4000000 руб.). Для страны подобно СССР ... такая сумма ничего не значит, но вы теряете часть своих сокровищ, кото­рые никогда не вернутся. Пожалуйста, если можно, объясните мне подобную глупость. (Или они намерены расточать все за­пасы того, что было собрано со времен Петра Великого?) Прошу Вас - простите мое возмущение. Я люблю прош­лое (историю) Вашей страны и не могу извинить глупого и дикого разбазаривания. С наилучшими пожеланиями искрен­не Ваш Марвин Лайонс. Калифорния, Солнечная долина, 10/П-67г."(98)
С середины 1960-х годов на аукционах ведущих западных ан­тикварных фирм (особенно в Швейцарии) регулярно появля­ются произведения русского прикладного и ювелирного искус­ства, многие из которых принадлежали членам царской фами­лии. Только на двух аукционах "Кристи" в апреле 1975 и в ноябре 1977 года продавался 471 шедевр русского ювелирного искусства(99). В начале 1989 года прошел аукцион русских икон в Афинах. Организовало его... Министерство культуры СССР, а его представитель С.М.Попов заявил: "Подобные сделки выгодны нашему государству. Благодаря им мы получаем ва­люту, в которой сейчас очень нуждаемся... У нас сейчас слиш­ком много икон, которые некому реставрировать, и они гиб­нут. Так что продать иконы за границу - это значит спасти их от разрушения, да еще заработать для государства доллары" (!?)(100). А вскоре после этого в Германии была реализована пар­тия церковного серебра(101).
[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Иконы конца XIX века в дорогих злато-серебряно-эмалевых окладах, инкрустированных драгоценными камнями. Проданы на аукционе "Кристи" в ноябре 1977 года

Из всего сказанного следует вывод: в истории Советского государства экспорт культурных ценностей в экономических и иных целях носил долговременный, устойчивый характер. Стало быть, глубинную причину всего этого следует искать скорее не в конкретно-исторических условиях, а в чем-то ином, говоря точнее, - в той социально-экономической систе­ма, которая установилась у нас после октября 1917 года, и, с недолгим перерывом (нэп), просуществовала до периода пере­стройки, когда началась ее ломка.

Фундаментальным экономическим пороком командно-бюрократической системы является тотальное огосударствле­ние всех сфер материальной и духовной жизни людей и отчуж­дение их от собственности, следствием чего является экономи­ческая несвобода и экономическая безответственность работ­ника, толкающая его на низкоэффективный, низко производи­тельный труд. Такая система генетически предрасположена не генерировать общественные богатства, а расточать их, плодя дефицит и нищету. Но чтобы подобная формация жила, ей, помимо казарменных устоев и изощренной пропаганды, нуж­ны значительные запасы людских, природных и материа­льных ресурсов, сверхэксплуатацией и пожиранием которых она могла бы существовать. В годы сталинизма такими ресур­сами были люди, рабски эксплуатируя которых в жерновах ГУЛАГа и вне его, система жила. В послевоенные годы же­ртвой системы стала природа и природные богатства, без ме­ры продавая которые на мировых рынках система продлева­ла себе жизнь. В годы военного коммунизма таким ресурсом были "жизненные припасы" - плоды тотальных разверсток и конфискаций. Таким "жизненным ресурсом" системы были на протяжении десятилетий и культурные ценности. Поэтому, лишь изменив социально-экономическую сущность системы, можно изжить внешнюю торговлю культурой. Ведь не слу­чайно в расцветные годы нэпа эта торговля почти сошла на нет - и, наоборот, в годы засилья Системы давала всплески: в начале 20-х годов, на рубеже 20-30-х годов и позже.
Таким образом, покончить с распродажей за рубежом кул­ьтурных ценностей можно только путем замены командно-административной системы рыночной экономической систе­мой типа нэпа, давшей блестящие результаты в 20-е годы, или другой рыночной системой, которую в муках мы пытаемся сейчас создать.

[Лидия]

Переходя к более частному вопросу об альтернативе рас­продаже за рубежом драгоценностей и произведений искус­ства в начале 20-х годов, нужно сказать следующее. Значите­льная часть ценностей (какая, сказать пока трудно) пошла на закупки машин и оборудования для восстановления и развития промышленности и транспорта, на оплату и получение займов под залог, а также на закупки зерна и продовольствия во вре­мя голода 1921-1922 годов. Любые закупки по импорту могут быть оплачены либо валютой, вырученной от экспорта тех или иных товаров, либо за счет запасов золота и драгоценно­стей. Последняя мера является нежелательной и применяется государствами лишь в крайних случаях. Стало быть, ответ на вопрос "продавать или не продавать" культурные ценности и золото, зависит от наличия в достаточном количестве экспо­ртных товаров.
В предреволюционные годы, благодаря реформе 1861 года и столыпинской реформе, Россия превратилась в великую аграрную державу. Перед первой мировой войной она давала более трети мирового экспорта зерна, занимала ведущее ме­сто в мире по экспорту сливочного масла и других продуктов животноводства. И хотя российская промышленность бурно развивалась и русские авуары в иностранных банках стремите­льно росли, основным источником валютных поступлений и оплотом богатства России было сельское хозяйство. Столыпи­нская реформа дала столь мощные плоды, что в годы мировой войны царская Россия, пожалуй, единственная из воюющих стран, не вводила карточной системы. И все же война нанесла сильный удар по российской деревне: было реквизировано для нужд армии огромное количество лошадей и лошадиных по­двод, фуража, а главное на фронт были призваны хлебопаш­цы, миллионы которых сложили головы на полях сражений. Война опостылела крестьянству. Большевики и левые эсеры почувствовали настроения крестьян и, написав на октябрьских знаменах: "Земля - крестьянам", что означало передачу в ча­стное, безвозмездное и вечное пользование помещичьей и иной земли, - пришли в результате переворота к власти. От верной политики новой власти по отношению к крестьянству зависело многое, если не все, в грядущей истории России.
Дальнейшее известно. В ходе разгоревшейся гражданской войны ни политика большевиков, ни политика белого движе­ния особым расположением к крестьянству не отличалась. И красные, и белые фактически осуществляли продразверстку и террор. Политика "социализации земли" (т.е. отмена частной собственности на землю и переход через обобществление зе­мли "к крупному социалистическому земледелию")(102), кото­рую с весны 1918 года стали проводить большевики, не была по душе крестьянам. Но более всего они боялись реставрации помещичьей собственности и утраты полученной ими земли. По мере разрастания гражданской войны часть деревенского населения стала активно участвовать в ней в качестве третьей силы, ожесточенно разившей своей дубиной и белых и крас­ных. Все это, конечно же, не могло не сказаться на состоянии сельского хозяйства, которое, будучи подорвано империали­стической войной, было окончательно развалено войной гражданской. И кто бы ни победил в ней, он оказался бы у разбитого корыта - без хлеба и запасов экспортного зерна -источника валютных поступлений.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Таблица 1. Развитие внешней торговли СССР в 1920-1940 гг., млн. руб. (103)

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Таблица 2. Советский экспорт произведений искусства, антиквариата и ювелирных изделий в 1924-1933 гг., тыс. руб.(104)

Они дают наглядное представление о зависимости между со­стоянием нашей внешней торговли, где ключевым экспо­ртным товаром был хлеб, и распродажей золота, драгоценно­стей и произведений искусства. Обратите внимание: в 1923/24 хозяйственном году (он тогда исчислялся с октября по ок­тябрь) было получено солидное активное сальдо внешнетор­гового баланса - следствие начавшегося в 1923 году крупного экспорта зерна. В тот год "культурный экспорт" пошел на убыль. К исходу 1927 года ситуация повторилась в зеркальном отражении: вследствие ряда допущенных партийным и хозя­йственным руководством ошибок возник хорошо известный по публикациям последних лет хлебный кризис с товарным зерном, и уже с января 1928 года Сталин взял курс на наси­льственную коллективизацию(105), одной из основных задач ко­торой было получение в максимальных размерах именно то­варного (экспортного) зерна. И тогда же, в январе, СНК и СТО СССР приняли предложение Наркомторга об усилении экспорта предметов искусства и старины(106).
Все вышесказанное и приведенные цифры подтверждают, что в начале 20-х годов альтернатива экономическому испо­льзованию культурных ценностей (их экспорту) была: это продналог и свободная торговля хлебом, т.е. скорейшее введе­ние нэпа. И вот здесь, думается, большевики допустили се­рьезный просчет, имевший тяжкие последствия. Говорить о возможности введения системы типа нэпа в разгар гражда­нской войны - проблематично, хотя Ленин писал об этом еще весной 1918 года(107). Но вот в начале 1920 года, когда уже был расстрелян Колчак и под контролем большевиков оказалась почти вся территория бывшей Российской империи, ввести нэп, думаю, можно было. Во-первых, большевики избежали бы массовых крестьянских волнений и мятежей в армии, про­катившихся по стране в 1920 - начале 1921 года. Во-вторых, они затруднили бы действия армий Пилсудского и Врангеля летом 1920 года, которые сумели использовать крестьянские настроения в своих целях. И, наконец, на год раньше удалось бы вырастить хороший урожай, что позволило бы не только избежать страшного голода, но и в значительно меньших раз­мерах распродавать культурные ценности. Большевики опоз­дали с введением нэпа на год, чем создали массу драматиче­ских проблем и себе, и обществу, за которое они, как правя­щая партия, несли полную ответственность. Что помешало им весной 1920 года ввести нэп - объективные причины, вера во всемогущество хлебной монополии и терррра или идеологиче­ские догмы - ответственно сказать не берусь, но шанс был, и он был упущен...

Вот, собственно, все, что я хотел сказать. Поскольку это первая публикация об этих событиях, она носит сугубо предва­рительный характер и многие аспекты темы остались в тени. Скажем, философский и нравственный аспекты случившего­ся. И, конечно же, аспект политический. На его значение ука­зывал еще Л.Д.Троцкий в 1922 году - в разгар кампании по изъятию церковных и музейных ценностей. Железный экснар-комвоенмор писал: "Конфискация художественных ценностей из этих учреждений имеет особую задачу, для которой сейчас ведется политическая подготовка по разным направлениям. Вряд ли кто, даже самый отчаянный, представляет себе, сколь многообразные плоды может принести эта операция"(108).
В очерке "Продажа" ("Огонек", №№ 6-8, 1989) я немного коснулся вопроса о взаимосвязях искусства и политики в сове­тской истории. Они были весьма широкими, специфическими и многообразными. Приведу один факт: до конца 40-х годов сокровища Гохрана находились в ведении органов госбезопас­ности, в 1949 году они были переданы НКВД и лишь в 1961 году вернулись под крыло Министерства финансов СССР(109). Сокровища державы на десятилетия оказались в руках поли­тических преступников, Сталина и его последователей, и мож­но только догадываться, как они ими распоряжались. Раскры­тие этих темных страниц жизни Гохрана важно не только для уяснения судьбы национальных реликвий, но и для понимания многих страниц нашей истории.
Есть и частные вопросы. Например, откуда появляются на мировых аукционах и в антикварных магазинах за рубежом наши ценности (я не имею в виду контрабанду)? По какому праву величайшие исторические реликвии Гохрана и Алмаз­ного фонда являются залоговой собственностью Министе­рства финансов СССР, а не неприкосновенным национальным достоянием? Что хранится в госфондовских кладовых в Мо­скве, Миасе и других местах? И, наконец, нужно документа­льно разобраться, какая часть ценностей пошла на финанси­рование экономических программ, какая ушла на политику, а что исчезло неизвестно куда. Но все это большие темы, они требуют отдельного разговора. Настала пора раскрыть тайны Антикварного экспортного фонда. И данная публикация лишь первый шаг на этом длинном и нелегком пути.

ПРИМЕЧАНИЯ
1.В.И.Ленин. Полн.собр.соч.,т.53,с.292-293.
2.См.: "Известия", № 72,1990, с.6.
3.К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.4, с.444, 434.
4.В.И Ленин. Полн.собр.соч.,т.24, с. 120-121,122.
5.Там же, с.123,133.
6.К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч., т.4, с.434.
7.Тамже,с.459,446.
8.С.П.Мельгунов. Красный террор в России. 1918-1923. М., 1990, с.44.
9.Эти факты известны автору из рассказов очевидцев и музейных ра­ботников; см. также: Ю.А.Бычков. Достояние народа. М., 1988, с.23.
10.В.И.Ленин. Поли.собр., соч., т.24, с. 122.
11.Ю.Н.Жуков. Становление и деятельность советских органов охра­ны памятников истории и культуры. 1917-1920 гг. М., 1989, с.101.
12.Декреты Советской власти, т.Ill, М.. 1964, с.352.
13.См.: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.547.
14.См.: Декреты Советской власти, т.III, с.266, 268, 291-292.
15.Об этих событиях см.: Гражданская война и военная интервенция в СССР. Энциклопедия. М., 1987,с.222.
16.См.: Всемирная история, т.VIII, М., 1961, 1961, с.69-70; Диплома­тический словарь, т.1, М., 1971, с.237-238.
17.См.: "Известия", № 190, 4 сентября 1918 г.
18.Декреты Советской власти, т.III, с.578.
19.См.: Гражданская война в СССР. В 2-х тт. T.I. М., 1980, с.185.
20.Декреты Советской власти, т.III, с.590-591.
21.Там же, с.21-22.
22.См.: Э.Радзинский. Расстрел в Екатеринбурге. - "Огонек", № 21, 1989;№ 2,1990.
23.См.: "Огонек", № 2,1990, с.27.
24.Ленинградский государственный архив литературы и искусства, ф. 36,оп.1,д.19,л.1.
25.См: Ю.Н.Жуков. Указ.соч., с.98.
26.Декреты Советской власти., т. VIII, М.. 1976, с.209-210.
27.Там же, т.IX, М., 1978, с.39.
28.Там же, с.40-42, 313-314.
29.Там же, т.Х, М., 1980, с.264.
30.Там же, с.289-291,224-225.
31.Там же, t.XI, М., 1983, с.395.
32.Перевод статьи находится в личном архиве автора.
33.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т. 54.с.207.
34..См.: Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестья­нского правительства, 1921, N° 18, ст.III, стр.106; В.И.Ленин. 34.По­ли.собр.соч., т.52, с.346. Ленинский сборник XXXV, с.172.
35.Декреты Советской власти, т. VIII, М., 1976, с.42-49; там же, т.IX, М., 1978, с.213-214.
36.Там же, т.Х. М., 1980, с. 174.
37.См.: Архив ^Октябрьской революции и социалистического строи­тельства Ленинграда и Ленинградской области, ф.2555, оп.1, д. 1356, л.27.
38.См.: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.625.
39.Там же, с.206.
40.См.: Декреты Советской власти, т.VII, М., 1974, с.193.
41.Там же, т.VIII, с.44-45.
42.Там же, т.ХН, М., 1986, с.358.
43.Ленинский сборник, XX, с.264.
44.Декреты Советской власти. т.Х. с.363.
45.Ю.А.Бычков. Достояние народа ... с.27.
46.См.: Архив дирекции Пушкинских дворцов и парков. Объедине­ние Детскосельских и Павловских дворцов-музеев и парков. "Отчет по генеральной инвентаризации Павловского дворца-музея (март 1938
конец 1939 г.), составленный Управлением культурно-просветительских предприятий Ленинграда", а также: Личный архив А.М.Кучумова (бывшего главного хранителя Павловского дворца-музея), карт. № 235.
47.См.: Ленинский сборник, XXXV, с. 186.
48.См.: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.45, с.39.
49.Пятнадцатый съезд ВКП(б). Декабрь 1927 г. Стенографический отчет, т.Н. М., 1962, с.1104.
50.См. об этом: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.624, 650-651, 806.
51.См.: Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенографический отчет, т.Н, с. 1690.
52.См.: История внешней политики СССР. В 2-х томах. Под ред. А. А. Громыко и Б.Н.Пономарева. T.I. М., 1986, с.257; а также: Тор­говые отношения СССР с капиталистическими странами. М., 1938, с. 138.
53.Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенографический отчет. Т.Н, с. 1107.
54.См.: Ю.А.Бычков. Достояние народа... с.28.
55.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.52, с.252.
56.Там же, т.53, с. 164.
57.Ленинский сборник, XXIII, с. 189.
58.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с. 173-174.
59.Там же, с. 180.
60.Там же, с. 18^-189.
61.Ленинский сборник, XXXVI, с.446.
62.Одиннадцатый съезд РКП(б). Март-апрель 1922 г. Стенографиче­ский отчет. М., 1961, с. 18—20.
63.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.173.
64.Там же, т.52, с.467.
65.Там же, с.264, 428.
66.Там же, с.515.
67.Граф В.П.Зубов. Страдные годы России. Воспоминания о Рево­люции (1917-1925). Мюнхен, 1968. с.114.
68.См.: Robert Ch. Williams, Russian Art and American Money. 1900-1940. Cambridge (Mass.) London, 1980. p.212.
69.Ленинский сборник, XXXVII, с. 105.
70. Robert Ch. Williams. Op. cit.p.212, 213.
71.Ibid, p.213.
72.См.: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.44, с.637; т.53, с.267; Арманд Хаммер. Мой век двадцатый. Пути и встречи. М., 1988, с.43; А.И. Старцев. Русские блокноты Джона Рида. М., 1977, с. 189.
73.См.: Архив Джона Рида. Хогтонская библиотека Гарвардского университета, США; а также: А.И.Старцев: Русские блокноты Джона Рида,с.241,187.
74.См.: Robert Ch.Williams. Op. cit.p.212-213.
75.Ленинский сборник, XL, с.73.
76.Арманд Хаммер. Мой век двадцатый, с.85-86; В.И.Ленин. Поли, собр.соч., т.52, с.379.
77.В.И.Ленин, Поли.собр.соч., т.52, с.251.
78.Там же, с. 171, а также: т.54, с.631.
79.Там же,т.53,с.421.
80.Тамже,т.54,с.335.
81.Там же, с.95.
82.Там же, с. 113.
83.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.263.
84.Там же, т.44, с.428,429.
85.См.: ЦГИА РСФСР. Москва, ф.2307, оп.8, ед.хр.44, лл.109-180.
86.См.: Фаберже: Пасхальные яйца-сувениры, сделанные для импе­раторской семьи. Каталог выставки. США-СССР, 1989.
87.Арманд Хаммер. Мой век двадцатый, с.68.
88.Там же, с.86.
89.Пятнадцатый съезд ВКП(б). Стенографический отчет. Т.П. с.1104-1106.
90.См.: А.Мосякин. Продажа. - "Огонек" №№ 6, 7, 8. 9, 1989; "Роди­на", № 3,1990, с.65-66.
91.См.: "Огонек", № 8,1989, с.29.
92.Центральный партийный архив, ф.2, оп.1, д.25228; а также: Лени­нский сборник, XXXVIII, с.248.
93."Наш современник", № 4,1990, с. 169.
94.См.: "Наука и религия", № 1,1990, с.36-37.
95.См.: В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.54, с.342,
96. Там же.
97.Письмо находится в личном архиве автора.
98.Письмо находится в личном архиве А.М.Кучумова и предоставле­но автору для публикации.
99.См.: Fine Russian Works of Art by Carl Faberge. Russian Silver, Niel­lo and Enamels. Auction Christie. Geneva, April 29, 1975; Important Rus­sian Works of Art. Russian Icons, Enamels. Silver, Niello. Auction Chri­stie. Geneva, November 9,1977,
100.Иконы на продажу. - "Советская культура" №19 от 14 февраля 1986 г.
101."Пятое колесо" рассказало об этом в начале 1990 г.
102.В.И.Ленин. Поли.собр.соч., т.36, с.71.
103.См.: СССР и зарубежные страны после победы Великой Октя­брьской социалистической революции. М., 1970, с. 137. Таблица полу­чена методом условного пересчета к рублю 1961 года (т.е. 1 доллар -90 копеек); за 1913 год пересчет данных был произведен по соотноше­нию 1 рубль 1913 г. -0,78 инвалютного рубля 1961 г.
104.Robert Ch. Williams. Op', cit p.266.
В таблице учтены данные международных аукционов и антикварных фирм. Реализованное иным путем сюда не входит.
105.См.: О Р.Лацис. Проблема темпов в социалистическом строите­льстве. - "Коммунист", № 18,1987.
106.См.: "Родина", № 3,1990, с.65.
107.См.: В.И.Ленин. Полн.собр.соч., т.36, с. 174.
108.См.: "Огонек", № 8,1989, с.26.
109."Известия", № 131,1990, с.З.
--------------------------------------------------------------------------
В статье есть конечна, ошибочные упованья на рыночные отношения, опять же по воле партии, критика " командно-административной системы", как-будто приватизировала всё не она, но факты приведены интересные.