Фундаментальная и драматичная полемика. Позитивное и скептическое мировоззрение в православии.

[Руслан Остров]

Началось всё со статьи Соколова-Митрича в журнале "ФОМА", которая вызвала бурную реакцию в ФБ, предлагаю статью :

Будьте несчастны
Дмитрий Соколов-Митрич об одной страшной лжи



Очень многим людям в церкви чего-нибудь да не хватает. Кому —современного русского языка, кому — вежливых старушек, кому — скамеечек, как у католиков, а кому — песен и плясок, как у протестантов. Мне тоже кое-чего в церкви не достает. Например, совместного молебна об избавлении от лишней собственности. Или об обретении сдерживающей дурные помыслы болезни. Интересно, много бы народу собралось?

Почему молитвы перед почитаемыми иконами обязательно должны решать какие-то наши проблемы? Здоровье, деньги, квартирный вопрос, семейное счастье. Почему почти никто не приходит в церковь попросить об избавлении от денег? Или о тяжких испытаниях? Или о лишении здоровья? Где золотые крестики на цепочках, оставленные  прихожанами в знак благодарности Богородице за вовремя произошедший несчастный случай, положившей конец разгульной и бессмысленной жизни? Где благодарственные молитвы за незаконное увольнения с давно опостылевшей работы? Ведь только после этого можно понять, чего ты действительно хочешь и полностью обновить свою жизнь? А где «спасибо» за сгоревший дом? Ведь если бы не этот пожар, ты бы никогда не узнал, как много вокруг тебя хороших людей, готовых всегда прийти на помощь, и чем они отличаются от тех, которые с тобой лишь в радости, но не в горе.

По-моему, это было бы очень по-христиански. Хочешь квартиру, машину, красавца-мужа и поступления ребенка в лучший вуз страны? Это не к нам, это, пожалуйста, как-нибудь сами. Церковь — не поле чудес, где за правильно произнесенное «крэкс-пэкс-фэкс» решаются вопросы простого человеческого счастья. Нужны деньги? Много учись, много работай, много дерзай. Хочешь крепкой семьи?  Береги честь смолоду, воздерживайся от грубых радостей, подавай достойный пример своим детям. Желаешь дольше сохранять здоровье — занимайся спортом, избегай излишеств, переходи дорогу только на зеленый свет. Все просто. Не получается? Ну, тогда, может, и правда пора в церковь. Но, как говорят политики, «без всяких предварительных условий». Не со своим планом действий, которому не хватает лишь немножечко божественного везения, а с чистым листом, и готовностью принять все, что на нем будет написано — причем не твоей рукой.

Церковь — это вообще не про счастье. Церковь — это пути Господни, которые неисповедимы. Чтобы уметь ими ходить, нужно смириться с тем, что  не тебе решать, что для тебя зло, а что — благо. Ты же не идешь в поликлинику, как в кондитерскую — за пирожками и ром-бабами. Ты морально готов к тому, что тебе там могут прописать просто постельный режим, а могут — ампутацию конечности. Но нам даже в голову не приходит роптать на доктора, который сделает адски неприятную гастроскопию, а не эротический массаж. Почему же мысль о том, что можно искренне молиться об обретении горя, а не счастья, вызывает у нас, в лучшем случае, добродушный смех? Разве это не лучший способ избавиться от «окамененного нечувствия»? Одно дело наслаждаться высокой молитвенной поэтикой: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей». И совсем другое — конкретизировать: «Лиши меня денег, имущества, здоровья, если это будет необходимо для моего исправления». Ну а как еще можно обновить дух и очистить сердце? Неужели наследством, оставленным внезапно объявившейся троюродной бабушкой из Канады?


Кстати, о счастье. Вы вообще понимаете, что это такое? Я как-то не очень. Когда мне задают этот идиотский вопрос («ты счастлив?»), я каждый раз впадаю в ступор. Для меня это слово стоит в ряду прочих понятий-пузырей, которые можно накачивать самыми разными смыслами, вплоть до противоположных. Демократия, общечеловеческие ценности, фашизм, гуманизм, чаяния народа, внутренняя гармония, простое человеческое счастье — все это иллюзорные символы, которыми люди морочат голову себе и другим. Нет никакого счастья — во всяком случае, если понимать его как совокупность определенных жизненных благ или даже психических состояний. Более того, именно маниакальное стремление быть счастливым — самый верный способ стать несчастным. Это примерно как убедить себя в том, что где-то там, не знаю где, существует совсем другой воздух и если найти это «не знаю где» и надышаться этим чудесным воздухом — тогда все станет на свои места. И вот человек мается от одной только мысли, что приходится всю жизнь дышать  отвратительным кислородом.

Необходимость во что бы то ни стало быть счастливым — страшный бич человечества, похуже голода. Голод хотя бы можно утолить, а стать счастливым невозможно, пока не откажешься от самого желания стать счастливым. Мы с раннего детства слышим это слово во всевозможных комбинациях и к совершеннолетию точно знаем, что именно в обретении счастья смысл нашей жизни. И это — страшная и зловреднейшая ложь, уже искалечившая миллиарды душ и биографий. Несчастье — такое же нормальное состояние человека, как дождь, снег, ураган, лесной пожар или землятресение — закономерные и естественные явления природы. Что было бы, если бы над землей все время светило солнце, а температура не опускалась ниже 25 градусов? Да высохло бы все на корню и земля бы обезлюдела. А что станет с человеком, которому Господь пошлет в наказание возможность хотя бы год пожить той жизнью, которую он сам (человек) считает счастливой? Страшно подумать.

Вот я, например, человек несчастный. Нормальный такой, несчастный человек. И когда я прихожу в храм, я испытываю благодарность за это несчастье — маленькое, но свое. Чего и вам желаю.

Источник журнал "ФОМА"

Повторюсь - статья вызвала бурное несогласие со стороны некоторых православных журналистов.

Тут же последовал ответ на страницах портала "Православие и мир" (прошу не относиться к автору из-за этого предвзято)

А кто тогда мы?
3 сентября, 2013 • Мария Свешникова

Должен ли христианин быть несчастным? Может ли христианин быть несчастным? Своими недоумениями по прочтении колонки Дмитрия Соколова-Митрича о счастье и несчастье в Церкви делится Мария Свешникова.



«Впрочем, братия, радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны — и Бог любви и мира будет с вами», — такими словами заканчивает апостол Павел Второе послание к Коринфянам.

«Радость моя!», — обращался к каждому приходившему за утешением или духовным советом преподобный Серафим Саровский, русский святой, которого знают и почитают христиане всего мира.

«Возлюбленные» — обращается апостол Петр… Еще и еще, снова и снова, в каждом слове, в каждой цитате я встречаю выражение любви и утешения, пожелание мира, слова, дающие надежду. И нигде, ни разу установки: будьте несчастны, как я (кто бы ни был этот я) был несчастен.

Я никогда не задумывалась о счастье быть христианином. Как могут быть несчастны те, кто узнал, что у него есть любящий и мудрый Отец, добрая, всепрощающая Мать? Узнал, поверил в это, и радуешься, и счастлив. И в этой радости ты способен преодолевать всякие скорби и печали, потому что стоит только обратиться, как Отец и Мать посылают тебе сотни, тысячи защитников, обязательно приходящих на помощь.

Эта, казалось бы, нехитрая аксиома, что все мы любимы, любим, а потому радостны и — я настаиваю — счастливы, не требовала подтверждения и доказательств. Не требовала до тех пор, пока на прошлой неделе не споткнулась о колонку, основным посылом которой стал лозунг «будьте несчастны». Именно споткнулась, потому что под эту установку было подбито немало правильных утверждений, например о том, что молиться надо не о квартире или муже (кстати, в статье почему-то нет ни одного примера «мужской» просьбы, а лишь бабьи), и о том, что «Церковь — это пути Господни, которые неисповедимы».

И попробуй с этим не согласиться, будешь выглядеть нелепо. Правда, непонятно, отчего же все просьбы мечтающих о счастье сведены к материальным, по земному ощутимым благам. Разве лишь несчастные люди просят о прибавлении ума, мире, постижении истины, умножении любви — и уж тем более неясно, отчего при этом следует быть обязательно несчастным. И еще, сколько ни думаю, никак не могу себе представить, как может несчастный человек быть радостным.

Церковь несчастных? Конечно, скорби и несчастья посылаются каждому — важно, как к ним относиться: как к главной цели христианства либо как к подспорью, дающему возможность осознать, проанализировать свою жизнь, поставить правильные вопросы — для чего эти испытания, что я сделал не так. И даже если предположить, что установка на несчастья идет от слов «в мире будете иметь скорбь», то каждый, кто апеллирует к ней, должен помнить, что у этой «страшилки» есть удивительное, помогающее все преодолеть продолжение: «но мужайтесь: Я победил мир». (Ин. 16, 33). Мужественный и несчастный человек — «две вещи несовместные».

А ведь, кажется, каждому известно, что, когда Христос воскрес, то Он принес в наш мир радость. И в Заповедях блаженства (блаженство — высокая степень счастья) нигде не сказано «будьте несчастны». Но так как вечное блаженство — это жизнь в раю, то Господь утверждает: «радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах» (Мф. 5: 3-11). Готов ли человек несчастный радоваться и веселиться? Давайте вспомним: Он ходил по земле, исцелял, воскрешал, кормил, но ни разу, даже самому последнему грешнику не сказал: «А ты побудь несчастным, тебе поболеть полезнее, дорогуша». Полюбить страдания человек должен сам, но сначала он должен полюбить Его. Как же может быть человек любящий — несчастен?

Если же личность любящая, мужественная, радостная продолжает настаивать — несмотря на эти черты, присущие настоящему христианину, — «я все равно хочу оставаться несчастным», ей трудно что-либо возразить. Но тогда у меня возникают сомнения в правильном понимании им христианского учения.

У меня есть лишь одна догадка, отчего вдруг появилась мысль, что Православная Церковь — это приют для несчастных. Возможно, некто слишком часто жаловался своему духовнику на неурядицы, неприятности, несчастья, и священник в качестве утешения, ободрения, напутствия сказал: претерпи скорби— и спасешься. Но я с трудом представляю священника, который велит кому-то перестать быть счастливым.

И еще одна идея, уже журналистская. Дочитав и без того спорный текст до конца, я споткнулась о последний абзац: «Вот я, например, человек несчастный… И когда я прихожу в храм, я испытываю благодарность за это несчастье». И тут мне вспомнился старый цирковой анекдот. Пришел в цирк человек с проектом нового номера и рассказывает директору: «Поднимают под купол здоровенный брезентовый мешок. Шпрехшталмейстер в него стреляет. Мешок лопается. И оказывается, он заполнен навозом. Шпрехшталмейстер в навозе. Униформисты. Оркестр в навозе. Публика и та… И тут выхожу я — весь в белом».

Или, если понятнее, то в песне Константина Кинчева «Рок-н-ролл — это мы» есть такие слова:

«Не помню точно, но кто-то сказал, будто rock-n-roll — это он.
И я решил поставить вопрос: а кто тогда мы?»

Источник портал ПРАВОСЛАВИЕ И МИР

[Руслан Остров]

Протоиерей Павел Великанов о "неудобной" вере и Кресте Христовом


Статья Дмитрия Соколова-Митрича породила в социальных сетях целую бурю эмоций. Разодрав публикацию на лоскутки, каждый смог сшить себе чучело на свой вкус – и, соответственно, категорически осудить либо же целиком оправдать автора. И это вполне понятно: ведь всё равно никто не сможет пробраться сквозь густой лес журналистских слов к той глубине, на которой только и можно услышать чёткий и ясный ответ – како веруешь, автор?

Но лучше оставить эту затею: ведь вопрос, которой затронут в статье, действительно, не в бровь, а в глаз. Хотим ли мы, православные христиане, чтобы наша вера была комфортной? Конечно же, да! Обещал ли Христос этого? Конечно же, нет! Кто-то, без сомнения, вспомнит о заповеди радоваться, о благом и лёгком иге, да и вообще много чего позитивного можно извлечь из страниц Священного Писания. Но всё это не отменяет самого главного: Креста Христова, Которым для каждого христианина мир должен быть распят, и сам он – миру. Вычеркни Крест из христианства – и ничего не останется. Будет ещё одна монотеистическая религия, с обилием обрядов и молитв, постов и разных подвигов – но религией Христа она уже не станет никогда.

Главное, с чем нельзя согласиться в статье – это призыв «быть несчастными». Вот этого уж точно не надо делать: да и нет этого призыва ни в Евангелии, ни у святых отцов. Воля Божия – благая и совершенная. Не злая, не дурная, не мстительная и не бестолковая – как чаще всего бывает у нас, человеков. И нет ничего греховного в том, чтобы просить о лучшем: о здоровье, о семейном благополучии, о «простом житейском счастье» – как бы оно ни понималось. Просить-то можно и нужно, да только получите совсем не то, что просите. Бог – не мальчик на побегушках, который срывается с места по звонку хозяина, чтобы удовлетворить любую его прихоть. Но Ему и правда очень нравится, когда мы отрываем голову от житейской круговерти и обращаемся к Нему – какой бы дурацкой, невыполнимой и даже вредной для нас самих ни была бы эта просьба.

Но вот просить себе явного зла – это неправильно. У преподобного Макария Великого есть такие удивительные слова: Бог оставил лукавого в этом мире как воспитательную палку – для того, чтобы таким образом тренировать человеческую волю. Однако специально напрашиваться на такое жёсткое воспитание палками явно не стоит – можно потом очень сильно пожалеть. Да и не получится, на самом-то деле, ничего: Бог не мститель и не самодур, Он действительно долго терпит – но и больно бьёт, снайперски прицеливаясь и точно отмеряя силу ставшего столь необходимым удара. Как Величайший в Своей Гениальности Мастер вытесывания из кривой человеческой души очередного шедевра. Не больше – но и не меньше, в самый раз ударит – и отсечет ненужное – если, конечно, мы не слишком будем этому сопротивляться.

В своё время священник Александр Ельчанинов с болью в сердце предостерегал от «романтизации страдания». Боль и страдание – горнило этого мира, только в котором и может выплавиться душа в чистое Божье золото. И отцы эту истину превратили в совершенно понятное жизненное правило: не хочешь скорбей – не греши; а если грешишь – терпи приходящие беды и не ропщи. И не на пустом месте апостол Павел поддерживает христиан, когда говорит о мере искушений – что верен Бог, никогда не допускающий испытанию стать непосильной, абсолютно невыносимой ношей (1Кор. 10:13). Погрузившись в бездну человеческого страдания, Христос не просто теперь «свысока» взирает на то, как мучается и скорбит человек: Он стоит рядом, и сопереживает, соболезнует ему, делая чужую боль – Своей болью, также пригвождённой – и побеждённой – на Кресте. Он – Тот Самый Бог, который «был искушён, может и искушаемым помочь» (Евр. 2:18). Боль и страдание – не самоцель, и нет у них никакой собственной ценности помимо потенциальной возможности вытолкнуть человека к святости, помочь ему разродиться в нового человека. Но, увы, всё это происходит далеко не у всех и  не всегда. Разве мало тех, кто сломался, окончательно озлобился, с презрением швырнул обратно Богу некогда данный билет?

Да, не так часто среди журналистов встречается желание поговорить о Кресте, тем более не в благочестиво-воздыхательно-назидательном тоне, а по существу, примеривая на собственную шкуру эту более чем неудобную броню спасения. В чем совершенно прав автор – христианство действительно «не про счастье», точно также, как и брак – это не романтические вечера под соловьиное пение. Христианство – про жизнь, настоящую жизнь, ту, которая «жительствует», которая здесь только «зерцалом» и «в гадании». А вот как относятся такая  жизнь и счастье – может ответить только тот, кто в этом – Божьем – царстве бывал.

Протоиерей Павел Великанов в журнале ФОМА

[Руслан Остров]

Несчастливые счастливые

Ответ на статью Соколова-Митрича

Интересно, никто почему-то не отметил – статья «Будьте несчастны» меньше всего похожа на стенания разбитого, подавленного человека – в чём, собственно, подозревают критики автора. Соколов-Митрич по обычаю «позитивен», даже в теме о жизненных неудачах. По-моему, замечательное свойство, дай Бог каждому. Полное впечатление, что человек-таки счастлив, но только своим счастьем, не препятствующим ему относить себя к числу «нормальных несчастных людей».


Зная Дмитрия, не думаю, что это поза. Таково действительное самоощущение многих людей: несчастливое счастье! Клайв Льюис говорил, что настоящего человека узнать нетрудно по улыбке на устах и боли в сердце. На соединении несоединимого – «нормальные несчастные люди» и радостной самоиронии – основана игра оттенков.  Хотим мы этого или нет, действительность вокруг нас не является чёрно-белой, и действуют в ней не одни солнечные счастливцы, с одной стороны, и мрачные неудачники-ипохондрики, с другой. Жизнь, как известно, – чересполосица, и удачи в ней соседствуют с неудачами, а радости с болью. Поэтому настоящей темой сочинения на свободную тему Дмитрия нужно считать вопрос: «Возможно ли сохранять радость в страдании?» И ответ на это в статье самый оптимистический: можно! Что же до счастливых людей, несчастливых людей, таковые выглядят ходульными персонажами, какими-то неисправимыми абстракциями на фоне постоянного кружения мыслей и смен настроений. Вот  только что ты был воодушевлён и доволен и – бац! – со всей силой ощутил усталость и бесприютность. В таком положении, наталкиваясь на штампы «счастливых людей», «несчастливых людей», мы начинаем чувствовать стихийное отторжение, стремление размежеваться. Если это считать за счастье, успех, красоту, популярность, справедливость, толерантность, гуманность и т. д., тогда, пожалуйста, считайте меня лучше каким-то другим: непопулярным, нетолерантным и несчастливым.

«Будьте несчастны» в устах Дмитрия – намеренный вызов, объявление о намерении идти против течения. Автор ершится, утрирует и даёт заострённую антитезу, чтобы абсурд общей погони за счастьем обозначился максимально контрастно. А знаете, к слову, какой запрос в поисковках бешено популярен? «Исполнение желаний»! Не верите, наберите: «исполнение желаний» в Гугл или Яндекс – и вы удостоверитесь сами. И в наш технотронный век ловля золотой рыбки, на сей раз посредством интернет-технологий остаётся обычным стандартным занятием. Итак, «будьте несчастны» – актуальная формула для нонконформизма нашего времени, призывающая двигаться вглубь, оставаться живым, всеми силами, быть может, с риском для реноме прорывать глянцевую обёртку самодовольства и самоуверенности.

К сожалению, как нередко случается теперь, дискуссия по следам публикации направилась в русло обсуждения субъективного: правильно ли хотеть быть несчастным и молиться о ниспослании себе бедствий? Естественным при таком рассмотрении выглядит стремление человека к благополучию,  зложелательство же кажется странным, чуть ли не психопатологическим и мазохистским отклонением. Всё так. Всё бы так, если бы всех нас и каждого по отдельности не объединял один несовершенный порядок вещей. Страдание и бедствия приходят, не спрашиваясь. Пришла беда – отворяй ворота… Наивно полагать, что проблема страдания связана с выбором: согласиться быть несчастным или оставаться счастливыми, намеренно просить испытаний или «отписываться» от них. От нашего выбора зависит одно: научиться правильно обходиться со страданием либо продолжать суеверно, панически запираться от него внутри своего комфортного иллюзорного мирка, до тех пор, пока какое-то новое бедствие не разрушит его и не загонит в отчаяние.

Положительное самоощущение и благополучие чересчур тесно связаны между собой в последнее время. Наш современник разучился сосредотачиваться, успокаиваться на чём-либо, кроме идеи о благоприятном течении дел. Он привязан к образу успеха и не знает, как продолжать жизнь в случае крушения планов. Ещё недавно, поколение-два тому назад объяснения большинства наших стрессов-депрессий расценивались бы как смехотворные. Нынешний же искатель счастья, даже когда идёт к Богу, вольно или невольно ожидает того, чтобы его жизнь стала более устроенной. Когда же подобного не происходит, в нём зреет разочарование. Всё чаще идея об испытаниях, посылаемых человеку для совершенствования, трактуется как жестокая и бессмысленная репрессия. Иначе как объяснить, что небольшая по объёму реплика публициста, краткий срез философской традиции, от святоотеческой до Клайва Льюиса и Виктора Франкла, писавших о смысле страдания, вызывает такое сопротивление? «В мире сейчас наблюдается одно страшное явление: этот мир всё больше погружается в какую-то пучину фактического страдания и в то же самое время всё больше ненавидит саму идею страдания», - писал Сергей Фудель. Не только мир ненавидит идею страдания, но и люди, называющие себя христианами и даже церковными деятелями. От этой ненависти питается ложное христианство, так называемый «христианский атеизм»».

В самом деле, по нынешнему периоду благополучия так просто бывает решить, что ты «сам с усами» и должен иметь счастье в том виде, в котором вообразил. «Христианство – религия радости» и «Бог не может хотеть твоего страдания» - данные тезисы вполне отражают профанирующее направление, дух времени, отъединяющий человека не только от Бога и церковной традиции, но и от всей истории и культуры, для которых вопрос о страдании был всегда главным.

«Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами» (Евр. 12, 6). Разве неясно, что «всегда радуйтесь» у апостола Павла – это не о жизни на своё усмотрение, а о том, чтоб не терять духа в любых обстоятельствах? Разве не Иисус Христос рассказывает притчу о богаче и Лазаре, показывающую искупительный характер страдания: «ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое, ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь»? Тогда с Кем мы спорим, рассуждая о праве(!)  христианина на счастье и называя исконное христианское учение о смысле страдания «травматическим богословием»?
Автор: РОГОЗЯНСКИЙ Андрей

иСТОЧНИК вома ЖУРНАЛ ДЛЯ СОМНЕВАЮЩИХСЯ.