В. Перов. Художник и писатель. За или против церкви.

[Лидия]

Не секрет, что наши замечательные художники, как истинно талантливые люди ещё и занимались писательским творчеством. В 2010 году вышла книга художника К.Коровина " О животных и людях" с иллюстрациями замечательного иллюстратора Н.Устинова, месяц назад попалась мне книга с рассказами В. Перова. Того самого художника, картинами которого десятилетия подряд иллюстрировали в учебниках правоту преследования православия атеистической властью. До сих пор на них строится и обличение Церкви рядом деятелей современной журналистики, наподобие Невзорова, чьим хобби является одновременно и научение читать лошадей на латыни и издание антиправославных книг Грекулова "Православная инквизиция","Нравы русского духовенства" и т.д. Сегодняшние секты или экономические культы не интересуют религиоведа, он был заточен на борьбу с православием, тем и пригодился



Вернусь к В. Перову. Не всё так просто в его творческом пути и отношении к Церкви, как представляют советские учебники. Художник, несмотря на ряд картин, обличавших действительность, скорее хотел напомнить христианам их настоящий христианский долг, а не призывал расправится с верой. У него есть замечательный цикл, посвящённый Христу.


Первые христиане в Киеве. 1880


Паломники. На богомолье. 1867


Вечер в Великую Субботу. 1873


Плач Ярославны. 1881


Снятие с креста.

Эти его произведения мы не проходили ни в средней школе, ни в художественной. К тому же его литературные произведения, отнюдь не свидетельствуют о его антицерковных настроениях. Даже есть главный персонаж, который на деньги, которые готовил для собственного выкупа от крепостной зависимости потратил на приобретение для Церкви Евангелия, чем и был счастлив. Но вот одно место в его произведении меня очень поразило. Это рассказ о жизни и смерти его натурщика, который ужасно трагичен. Это из произведение называется "Под крестом". Судьба этого человека и судьба его властелинов удивительным образом напоминает сегодняшних "хозяев" жизни, больных той же самой жадностью, европейством, либерализмом, по сути являющимся бесчувственным грабежом и убийством подвластных им людей, ради счастливой жизни "там" за бугром.




Отрывок из произведения В. Перова

"- Не так, сударь, изволите спрашивать: " Чьих был господ?". Вам бы следовало спросить, чьих я не был господ?... Многим, сударь, переслужил на своём веку... о-о-о-х, как многим... - говорил старик, качая головой. - Начиная от князя Хмурова, у которого до двадцатилетнего возраста был чтецом, музыкантом, а затем и камердинером, и далее - у князя Блудова, у графа Максютова, у генерала Беклешева, а потом у Нащокина, у Попова, Щербатова, Полторацкого и кончая господином Пустоваловым, при котором и получил свободу. Господин Пустовалов продал землю, лес, дом с родительским благосостоянием, продал всё, что мог продать, а сам уехал за границу, оставив нас без куска и угла, и , уезжая, только сказал на прощанье: " Ну, милые, ступайте теперь к тому, кто даровал вам свободу, - он милосерд, всех вас напоит, накормит, обует, оденет, а я вам, други мои, больше не кормилец". Крикнув затем ямщику; "пошёл", он выехал со двора и только за воротами, обернувшись к нам, провожавшим его дворовым, сделал ручкой... Уехал, а мы спустя день-другой, взяли по котомочке да разбрелись мыкать горе в разные стороны."

"Он был истинным поэтом скорби" - говорил о Перове его ученик М. Нестеров. Что ж он прав. Видимо, развитие мировозрения Перова шло как у многих - от критика церковной жизни до православного её понимания и принятия. На него тоже повлиял Достоевский, которого тот писал по просьбе Третьякова. Передачу из цикла " Библейский сюжет", посвящённую творчеству В. Перова, можно посмотреть здесь ( там, правда, надо отключать рекламу).
http://video.yandex.ru/#search?text=%D0%91%D0%B8%D0%B1%D0%BB%D0%B5%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D1%81%D1%8E%D0%B6%D0%B5%D1%82%20%20%D0%9F%D0%B5%D1%80%D0%BE%D0%B2&filmId=zB776eLg8gE%2C
Текст передачи отдельно: http://www.neofit.ru/modules.php?name=bs&file=displayimage&album=16&pos=-1005

Приведу лишь отрывок из передачи:
"1872 году Павел Михайлович Третьяков отправил письмо Фёдору Михайловичу Достоевскому с просьбой позировать для портрета. А написать его предложил Василию Перову, полагая, что понять сложный характер писателя, а то, что он очень сложный не было секретом, может понять только человек с характером не менее противоречивым. Жена Третьякова как-то сказала, что Перов желчен, ироничен и крайне самолюбив, но вместе с тем, во всем Московском училище нет преподавателя, который был так добр и заботлив к ученикам.


Холст, 99х80,5. 1872. ГТГ

Достоевские жили скромно – темные комнаты, старая мебель, но вокруг царил порядок. Художника встретила приветливая веселая хозяйка – Анна Григорьевна. Хозяин же, судя по всему, уже раскаивался, что согласился позировать. Он был недоволен, что придется отвлечься от романа, который был близок к завершению – «Бесы». Но когда Перов представился, он сразу вспомнил ту выставку десятилетней давности и обрадовался.

Недавно вернувшийся, где провел четыре года только потому, что не было денег на возвращение, Достоевский был полон новой идеей об особой христианской миссии России. «Всякий человек, если отходит от православия, тотчас же перестает быть русским. И мы, и художники, и писатели не должны расшатывать веру в людях. Церковь – вот спасение для русского человека, ее не нужно трогать». «Но разве не должны мы говорить о недостатках? – спросил Василий Григорьевич, писавший в то время «Монастырскую трапезу». – Ведь они очевидны всем, замалчивать – значит утаивать правду». «Да, вспомните у Шиллера: «путь к свободе ведет только через красоту». Вот назначение художника. А критиковать… Знаете, на войне не критикуют командиров». «Помилуйте, какая война?» «А Нечаев, социалисты, революция – это Вам что, не война!?»


"Старики-родители на могиле сына". Холст, 42х37,5. 1874. ГТГ

"Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдаленных уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный... Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которую не топчет животное: одни птицы садятся на нее и поют на заре. Железная ограда ее окружает; две молодые елки посажены по обоим ее концам: Евгений Базаров похоронен в этой могиле. К ней, из недалекой деревушки, часто приходят два уже дряхлые старичка – муж с женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем... Неужели их молитвы, их слезы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о Вечном примирении и о Жизни бесконечной..." Иван Тургенев

За эти последние строчки «Отцов и детей» Иван Сергеевич вынужден был оправдываться перед левой прессой, кричавшей: «Что это у вас тут за христианский финал!?» Только оправдывался он зря, поскольку обвиняли его совершенно справедливо – это самый, что ни на есть православный взгляд на судьбу русского нигилизма. Достоевский, тоже начинавший с самого непримиримого отрицания, легко это смог Перову доказать. И в 74 году появилась эта картина. Спорить с ней было невозможно. Христос в России – как в пустыне; как в Гефсиманском саду: ученики Его спят и вскоре разбегутся. Иуда ведет стражников. Синедрион уже принял решение Его убить. И, зная обо всем, Христос все равно говорит Отцу: «Не Моя воля, но Твоя да будет!»
Теперь работа над «Трапезой» уже совершенно не шла, но он упорно дописывал ее, не желая оставить многолетний труд незавершенным. В итоге картина появилась только в 1876 году, когда она уже никому не была интересна, и в первую очередь самому художнику. Хуже того, пропагандисты возникшей в том году «Земли и воли» стали использовать ее в качестве наглядной агитации.

Василий Григорьевич перестал писать. Ушел из Товарищества передвижников, отчитавшись до последней копейки, как его многолетний казначей. Заболел чахоткой, и в сорок с небольшим, как пишет Нестеров, стал седым, разбитым стариком». Критика была к нему по-прежнему благосклонна: называла «отцом русского жанра», «Гоголем русской живописи», а еще «Островским, Тургеневым и Достоевским – вместе взятыми». Но сам он прекрасно понимал, что прав-то Крамской, говоря, что «еще четыре года назад Перов был впереди всех, а после Репинских «Бурлаков» он невозможен». Только, невозможен был старый Перов. А новый появился не задолго до смерти, в 1878 году, и сразу с двумя большими полотнами – «Снятие с Креста» и «Христос в Гефсиманском саду».



Хотелось бы мне встретить книгу, где бы описывались суждения самого Перова, подробно рассматривались его перемены в мировоззрении, но пока такой книги мне не попалось. Всё в основном посвящено самым культивируемым в советское время картинам - «Чаепитие в Мытищах, близ Москвы», «Сельский крестный ход на Пасхе», «Трапеза». Может, кто-нибудь знает такую книгу?

[Татьяна Сергеевна]

Спасибо, Лида.Я тоже люблю эти передачи. Спасибо Д.Менделееву.
А о Василии Перове, душе болеющей за Русь скажу:

Не нам судить его: за дело
Родное, скорбное скорбел...
Душа его за Русь болела.
Её святою он хотел
Видать.А видел часто
Не то, что радует, а тьмит,
Что так не свято, не прекрасно,
И неприглядное на вид..
Он шёл по жизни нашей русской,
Скорбям отсчитывая счёт,
Стезёй народною и узкой
Единой в грязь и гололёд..
И Русь вмещалася в картины
Его, вливалась в полотно.
Богониспосланной причины
Прядь скрутит в нить веретено...