14 июня - 25-лет прославления праведного Иоанна Кронштадтского

[Лидия]

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Сегодня праздник - 25-лет прославления праведного Иоанна Кронштадтского.
Центром празднования 14 июня стало родина святого – село Сура, где до сих пор живут родственники Всероссийского батюшки.
Сегодня мне попался материал с портала "Правоаславия" посвящённый всероссийскому батюшке - воспоминания его родных из родного села. В Суре, на Крайнем Севере, их, между прочим, много.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Внучатая племянница отца Иоанна Кронштадтского Любовь Алексеевна Малкина читает Евангелие. Фото: Петр Давыдов / Православие.Ru

Любови Алексеевне в октябре этого года исполняется 95 лет, и она – самая пожилая родственница Иоанна Кронштадтского. Они с дочерью живут в доме на улице имени святого.

Автор беседы записала практически прямую речь родственницы Иоанна Кронштадтского с местными особенностями и выговором.

Знашь – не знашь, а женись!

– Не, отца Иоанна я не видала: я родилась-то после его смерти уже.

А росказывала мне про него мама – чего он ей росказывал, дак она мне потом. Маму звали Павла Григорьевна. Мама назвала меня Любой, потому что родилась я 1 октября, а называла она всех своих детей по святцам. День мучениц Веры, Надежды, Любови и Софии – вот я и попала. Я родилась в 1920 году, а Кронштадтский-то Иоанн умер в 1908-м. Четверо детей-то осталось, у Алексея-то, у отца, когда жена первая умерла. И батюшка в церкви ему посоветовал: «Бери Павлу Григорьевну – она у тебя детей выростит, она всё умеет делать. Поезжай, сватайся, и она за тебя пойдет замуж». – А он: «Я ей не знаю!» – «А знашь – не знашь – поезжай и сватайся!» И он поехал на Прилук, у дяди-то Васи просит: «Я приехал за невестой, мне надо жениться». А дядя-то Вася говорит: «Павла, иди! Давай жениху руку да молись Богу – пойдешь замуж!» А она говорит: «Нет, я не пойду замуж!» – «Как не пойдешь?! Если ты замуж не пойдешь, ты мне не сестра, я тебе не брат, и сейчас же уходи из моего дому!» – это Василий-то, брат ей, который ее вырастил. И она дала жениху руку, помолилась Богу, и он в этот дом ей и привез, в этот самый дом, где мы сидим. Она от отца-то осталась маленькой, дак рОстил ее брат.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Св. прав. Иоанн Кронштадтский на родине в селе Сура

До того, как замуж вышла Павла, всех детей рОстил старший брат, и отдал ей в няньки к батюшку, который тут служил. А Кронштадтский-то приезжал, у того батюшки ночевал, у отца Павла. Он ездил на пароходе «Николай Чудотворец» – как вода поднимется в Пинеге, он и приедет в Суру. Каждый год ездил. А вода поднимается в мае, так и сейчас осталось – как май, так воды много, половодье.

Хорошие деньги и «манашки с коровами»

– Мама росказывала, что поехал он в нашу Рошчу, там церква была деревяна построена, там жили манашки с коровами, и он к им поедет. Поедет по деревням: сначала в Филимоново, Прилук, Горушка, Слуда, а там дорога одна – прямо на церковь. И вот, поехал по Прилуку-то – весь народ вышел его встречать, просят его благословения, а он им денежки кидат, мелочь таку. С лошади кидал, с телеги. Моя-то мама тоже подняла, 20 копеек. И купила себе на сарафан. А хорошие деньги были: 5 копеек метр был! Ситцу купила. Четыре метра и вышло. Жили-то беднО – всё на своем, чего насеют да насадЯт, на том и живут. Производства-то никакого не было. Он денежки-ти кинет, дак возьмут, дак только на соль да на мыло, да на спички. А давки никакой, мама говорила, и не было – никто не ссорился.

И вот он опять на другое лето приехал. Приехал, и у Макавеева-та ночевал, и с балкона народу-то всё говорил. Про Христа говорил. А еще сказал, что, вот, построили церкву-ту большую, а в ней службы долго не будет. А почему не будет? – Народ думает, что сгорит или еще чего, а он говорит: «Нет: церкви будут закрывать, священников убивать» – предсказал он всё. Ну, вот я в это самое время, про которое он говорил-то, и родилась, и выросла, и жила. И потом он опять приехал, и стал ночевать-то у батюшка, где мама-то в няньках жила. Их повалили в одну комнату ночевать-то, и батюшка-то, Кронштадтский, всю ночь молился. Молился, молился… А поп-от, у которого он ночевал, сказал ему: «У нас нету житья от крыс. Да звери на пастбище скота задирают». Он стал молиться, и с того время, начиная от Верколы и до конца района у нас, до Кучкаса, крыс нету: он намолил. Молитвы-те у него доходчивы были до Бога-то. И вот, он намолил и потом поехал по пастбищам, чтобы скота зверь не трогал. Тоже молился. И с того время скота зверь не трогает у нас. Волки ходят, медведи ходят, а скота не трогают.

– А есть звери? Медведи, волки?

– Есть, как нет. Всё есть. Только скота меньше стало – люди меньше держать стали, дак за леса не гоняют больше. Крыс нету вообще – батюшка ходил, молился, освящал – и Сурский куст, и другие деревни. Уж больше ста лет нету, и не надо.

Время на время не приходит

– А правда ли, что сам отец Иоанн помогал строить дома в Суре?

– Правда. Как нет? Он всем помогал – деньги, которые ему давали, он всё в Суру посылал. И строил тут церкви – вот Успенскую, другие тоже, и дома помогал строить. Николаю Чудотворцу церковь построил, монастырскую лавку, школу церковноприходску, часовню – это всё камено. Там две могилки в часовне, его родителей. А в том конце опять монастырь Успенский, да была кузница камена сделана – теперь магазин. Всё помогал, и все дома помогал строить – посылал деньги всё. Помогал своим землякам.

– Как странно получается: помогал отец Иоанн своим землякам дома строить, село обустраивать, а потом в его же родной Суре, да и во всей России, храмы рушили…

– Время на время не приходит. Когда какое время.

– А к своим родственникам как отец Иоанн относился? Выделял их как-то особо?

– Нет, для него все были равны. Он ко всем заходил, со всемА говорил, наставление давал, что делайте всё добро. Людям только делайте добро, а зла никому ничевА не делайте, – вот это наставление егово. А на свои/чужие он никого не разделял, для него все были свои.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Святой праведный Иоанн Кронштадтский с племянником Игорем Шемякиным

– А как Сура пережила страшное время гонений?

– Я мало что помню: в 1930 году начали рушить-то всё, а мне девять годов было, я и не помню. Церковь закрыли. Председателем сельсовета была Таисия Петровна. Приехал с войны Иван Романович, в ногу ранен, на костылях ходил. И она его вызвала в сельсовет: «Иди, ломай церковь – надо кирпич, надо народу печи ремонтировать. Будем продавать». Он говорит: «Я как раз стукну – полкирпича, опять другой раз стукну – снова полкирпича. Не пойду больше ломать – пусть идет сама ломат». И вот так церкви стали ломать, кирпич, что осталось, продавать, священников убивать… Я всю жизнь была в Суре.

А еще я была в комсомоле. Прибежали девушки – меня зовут в комсомол: «Люба, пойдём-ко в комсомол! Пиши заявление». Я пришла, у мамы спрашиваю: «Мама, я пойду в комсомол?» – «Иди, я твоей воли не отнимаю», – говорит. Я написала заявление, на меня собрание сОбрали, вызвали из партийной организации Григория Панфилова, он был коммунист, его присутствовать на собрание-то послали. И вот, я зачитала автобиографию, зачитала заявление, и все ребята подняли руки. А Григорий-то сказал: «Можно ли ей в комсомол принимать – она ведь родня Кронштадтскому?!» А комсомольцы эти все приняли меня, защитили от него, и я была в комсомоле. Бедная жизнь была. Бедно жили. Сейчас лучше: пенсию получаю – раньше не давали пенсию-то.

90 лет ожидания

– Вы чувствуете помощь от своего святого родственника?

– Я ему молюсь – и чувствую, что он меня защищает. Чувствую я это. Сейчас в храм мне дойти – ноги слабые, так я дома молюсь. В новом-то, в Никольском храме я бывала. Через 90 годов туда пришла, как его построили, потом разрушили, а потом восстановили. Меня мама в тот храм водила еще за ручку, он еще не сломан был, молились там. Водила в храм, там было Причастие, и я потом всякий раз маму опять зову: «Пошли опять в церкву-ту, там Причастие!» Она: «Каждый-то день не служат!» А мне причащаться-то понравилось, конечно. А потом через 90 годов снова сходила, когда снова церковь эту построили. В той церкви меня и крестили давно. Все и удивились тогда: самая старая в Суре (мне тогда 93 было) входит в церковь, в которую давно ходила, а потом ее разрушили, но дождалась, когда восстановили!

Хорошо, что сейчас храмы стали восстанавливать. И молодежь откликнется, пойдет в церковь. В Бога надо верить – Бог, Он всё равно есть, надо это знать. Вот я и молюсь святому Иоанну Кронштадтскому, чтобы помог мне лучше Его узнать. Вот фотография святого – он ее подарил моему отцу, своему племяннику. Она у нас в красном углу стоит, рядом с иконами…

Любовь Алексеевна утомилась – пора и честь знать. Нина Яковлевна вышла проводить. Прощаешься с ними, выходишь из дома и вспоминаешь слова, которые прочитала баба Люба сегодня: «А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не для себя жили, но для умершего за них и воскресшего. Если и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем. Итак, кто во Христе, тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое». Спасибо, российские дороги, – довели куда надо!

С Любовью Алексеевной Малкиной
и Ниной Яковлевной Кривицкой
беседовал Петр Давыдов
Полностью текст находится здесь: [Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку]

[Татьяна Сергеевна]

Необыкновенно трогательно рассказывает об одном из таких случаев духовного возрождения благодаря о. Иоанну один ремесленник: «Мне было тогда годов 22-23. Теперь я старик, а помню хорошо, как видел в первый раз батюшку. У меня была семья, двое детишек. Я работал и пьянствовал. Семья голодала. Жена потихоньку по миру сбирала. Жили в дрянной конурке. Прихожу раз не очень пьяный. Вижу, какой-то молодой батюшка сидит, на руках сынишку держит и что-то ему говорит ласково. Ребенок серьезно слушает. Мне все кажется, батюшка был, как Христос на картинке «Благословение детей». Я было ругаться хотел: вот, мол, шляются… да глаза батюшки ласковые и серьезные меня остановили: стыдно стало… Опустил я глаза, а он смотрит– прямо в душу смотрит. Начал говорить. Не смею передать все, что он говорил. Говорил про то, что у меня в каморке рай, потому что где дети, там всегда и тепло и хорошо, и о том, что не нужно этот рай менять на чад кабацкий. Не винил он меня, нет, все оправдывал, только мне было не до оправдания. Ушел он, я сижу и молчу… Не плачу, хотя на душе так, как перед слезами. Жена смотрит… И вот с тех пор я человеком стал…»

...

«Нужно любить всякого человека и в грехе его и в позоре его, – говорил о. Иоанн. – Не нужно смешивать человека – этот образ Божий – со злом, которое в нем»… С таким сознанием он и шел к людям, всех побеждая и возрождая силою своей истинно пастырской состраждущей любви.