О схиигуменье Софии (Гриневой) – в уникальных воспоминаниях, письмах и архивных документах

[Руслан Остров]

21 октября в Киево-Покровском монастыре состоялось прославление схиигуменьи Софии (Гриневой), которая была настоятельницей обители в нелегкие 1913-1923 годы.

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]
Схиигуменья София (Гринёва)

Детские игры в «настоятельницы»
«Мой отец – Евгений Иванович Гринёв – дворянин Тульской губернии – женился рано, будучи студентом Московского университета юридического факультета, на первом его курсе. Невеста его, Лидия Дмитриевна Глазунова, не имела еще полных 16 лет, когда вышла замуж. Свадьба их была в г. Москве, в Хамовниках. Первым их ребенком была я (родилась в 1873 году), когда мой отец числился студентом третьего курса.

По окончании университета отец мой был кандидатом на судебную должность при Тульском Окружном Суде и секретарём его. После меня была рождена дочь Мария и сын Борис. Больше детей не было.

Отец мой умер еще совсем молодым, простудившись в одну из командировок по уезду. В три дня от воспаления лёгких его не стало. Моя мать осталась вдовой 26 лет от роду, я осиротела 7-ми лет, сестра 5-ти и брат 1 года. Отец похоронен в г. Белёве Тульской губернии, и сейчас же, похоронивши отца, мать моя выехала к своим родным в Калужскую губернию в Тарусский уезд.

Нас, детей, разобрали родственники с маминой стороны. Жили мы по чужим семьям, пока мать со временем оправилась от потери отца и огляделась в обстоятельствах своей жизни» (из автобиографии схиигуменьи Софии).

Находясь некоторое время после смерти отца в Белёве, дети посещали женский монастырь, настоятельницей которого была их бывшая гувернантка – игуменья Евгения. Она с большой добротой и любовью относилась к своим осиротевшим воспитанникам. Они, пребывая в обители, молились в храме, а также часто посещали матушку Евгению в игуменских покоях.

Впечатлительная Соня, как она вспоминала, часто любила в детских играх вспоминать увиденное в монастыре. Она надевала длинную пелерину и, изображая настоятельницу, становилась на возвышение. Младшие сестра и брат ей «кадили», используя для этого привязанные на нитках катушки. Благочестивая «игуменья» усердно их благословляла, а те почтительно ей кланялись.

«Лет 9-ти меня поместили в закрытое учебное заведение в г. Москве, но я там долго учиться не могла, благодаря необеспеченности моей матери. Мать жила трудно, материально нуждалась. Со временем по наследству от дяди брат Борис получил небольшой кусок земли в Воронежской губернии, и мы, сдавая эту землю в аренду, имели от того материальную поддержку в размере от 500-700 руб. в год. На эти средства жили» (из автобиографии).

С шестнадцати лет Соня проживала у тёти и бабушки по маминой линии в Калужской губернии. Недалеко от их имения находилась Оптина пустынь, славившаяся великими старцами-подвижниками. Сюда стекались люди со всех уголков страны за духовной поддержкой, советом и наставлениями.

С юных лет посещая Оптину, Соня восторженным сердцем полюбила эту обитель и впоследствии стала духовной дочерью её старцев.

Однажды, приехав в Оптину пустынь, семейство Гринёвых молилось в храме. После окончания Богослужения батюшка-старец, совершавший Литургию, вышел с крестом. Повернувшись в сторону Гринёвых, он попросил пропустить игуменью. Они с недоумением смотрели по сторонам, а потом поняли, что батюшка зовет Соню. Девочка приложилась к кресту, а прозорливый старец, гладя её по голове, пророчески предрек: «Какая игуменья будет!»

В те же дни один схимник, живший уединённо в лесу, неподалеку от Оптиной, встретившись с Гринёвыми, молча поклонился в ноги Софии.

Её родная сестра, Мария Евгеньевна, оставившая Елене Юрьевне Концевич воспоминания о детских и юношеских годах старшей сестры, рассказала следующий случай.

Однажды, когда Соня вместе со своей матерью находилась на молотьбе хлеба, к ним подошла калека-крестьянка, которая долгое время была парализована. Обратившись к матери, она сказала: «Ты свою дочь замуж не выдавай. Я сегодня сон видела. В иконостасе вместо иконы Божьей Матери была твоя дочь».



Вместо оперных подмосток – монастырские келии
Некоторое время Соня обучалась в Александро-Мариинском институте в Москве, а затем – в Киевской Фундуклеевской гимназии. Это учебное заведение, относящееся к Ведомству учреждений Императрицы Марии, игуменья София, будучи настоятельницей Киево-Покровского монастыря, не оставляла своим вниманием. В тяжёлые послереволюционные годы она жертвовала денежные средства для передачи в кассу Общества вспомоществования нуждающимся ученицам Фундуклеевской гимназии.

После окончания гимназии София поступила в Киевскую консерваторию по классу пения. Необычайный но красоте и силе голос юной студентки Гринёвой, её талант и дарования восхищали преподавателей. Они видели в ней будущую оперную певицу.

В студенческие годы юная Соня была жизнерадостной, весёлой, общительной девушкой. Её можно было увидеть на балах, в театрах, на музыкальных вечерах. Но с детства горевшее в душе девушки стремление к Богу всё чаще после таких увеселений отзывалось грустью и тоской по небесной отчизне. У Софии неожиданно для её подруг менялось настроение, она прекращала выезды в свет, старалась больше бывать в храме, усердно молилась Господу. Вскоре на смену задумчивости и самоуглублённости вновь приходила беззаботная весёлость. Но Господь не забывал Свою избранницу, которой Он предназначил идти совсем иным путём.

Однажды Соня гостила в имении тёти, которое находилось в Тарусском уезде Калужской губернии. Познакомившись с дочерью помещика соседней усадьбы Анной Захарьевной Знаменской, учительницей, устраивавшей беседы для крестьянских девиц, Соня и сама захотела в них участвовать.

Вспоминая об этом, младшая сестра Софии, Мария Евгеньевна, рассказывала: «Соня пошла одна за две версты. Зима была необычайно снежная, суровая. В поле ни души. Кругом рыщут стаи голодных волков. Там местность лесистая и водится множество волков. Один молодой офицер приехал на праздник навестить своих родных в деревню, отправился прогуляться верхом. Но оказалось, что стая волков напала на него и растерзала его и лошадь. Нашли его сапоги со шпорами. И в такую зиму сестра отправилась одна к приятельнице! Вдруг к ней "одбежал огромный волк и остановился. Она рассказывала, что у неё не было сомнения, что она погибнет. Она широким крестом перекрестила волка и читала молитву. Пока она читала, волк стоял, как бы слушал, потом медленно отошел и скрылся в овраге».

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Юная Соня Гринёва

В тот миг, надеясь лишь на помощь Господню, Соня дала обет посвятить себя Богу.

Прошло некоторое время. София училась на последнем курсе консерватории. Тут-то и свершились над нею неисповедимые судьбы Божии. Мария Евгеньевна так описала происшедшее: «...Почти перед самым окончанием консерватории, когда сестре было 22 года, она после урока пения не побереглась. Полагалось полчаса не выходить на морозный воздух. Но Соня сразу же после урока поспешила домой. По дороге встретила знакомых, весело с ними разговаривала. Пришла домой радостная, раскрасневшаяся от мороза. Но скоро её юная веселость обратилась в печаль: Соня через два дня заболела дифтерийной ангиной в очень сильной форме, после которой она совершенно лишилась голоса. Девять месяцев сестра не могла говорить. Свои просьбы или вопросы должна была писать. Очень сожалели профессора консерватории о её болезни. Вернуть ей голос было невозможно, несмотря на все усилия самых знаменитых Киевских и Московских докторов. Моя сестра впала в полное отчаяние. Нельзя было узнать прежней моей весёлой сестрицы! С каждым днём ей становилось всё хуже и хуже и, наконец, ей стало совсем плохо. Врачи предполагали у неё туберкулез горла и советовали послать её в Швейцарию в Давос. Ничего иного не оставалось делать, как согласиться на это далёкое путешествие. Но Господь уготовал ей иное место, где она силою Божественною получила исцеление.

Приятельница моей сестры, о которой речь уже была выше, Анна Захарьевна Знаменская, наша соседка по имению, в это время успела уже осуществить своё пламенное желание послужить Богу в иноческом чине. Её отец выделил ей часть имения, где ею первоначально была создана маленькая община с пятьюдесятью сёстрами, помещавшимися первые месяцы в шалашах. В описываемое время община успела возрасти в Свято-Троицкую обитель. Настоятельница мать Анна пригласила свою любимую подругу отдохнуть перед дорогой заграницу в чудесной местности и набраться, сколько возможно, сил. Сестра приняла это приглашение и прибыла в обитель.

Но, вопреки ожиданиям, её не поправил сосновый воздух. Её здоровье стало ухудшаться быстрым темпом, и дело дошло до того, что стали опасаться, что приближается роковой исход. Настоятельница поспешила пригласить к тяжелобольной духовника обители старенького священника для напутствия милой моей сестрицы в иной, лучший мир. На глухой исповеди больная говорить не могла, Соня плакала на груди добрейшего старца, который ободрял её и утешал. После причастия моя сестрица, потрясённая и усталая, тихо заснула. Подле неё дежурила монахиня. Ночь прошла спокойно.

К утру Соня проснулась, и, к радости и удивлению дежурившей сестры, она вдруг обратилась к ней с несколькими словами. Настоятельница с сёстрами, узнав о чуде, поспешили в келию к больной. Соня заговорила с ними и попросила позвать батюшку и отслужить благодарственный молебен. Здоровье сестры стало быстро восстанавливаться».

После этой милости Божией, явленной Софии, она навсегда оставила мирскую жизнь.

«…В 22 года ушла в монастырь Калужской губернии Тарусского уезда, где прожила до 39-ти лет» (из автобиографии матушки Софии).

О духовной встрече с матушкой Софией
Сергей Александрович Нилус, известный духовный писатель, оставил свои воспоминания о встрече с матушкой Софией в 1910 году. Приведем в сокращении главу из его книги «На берегу Божьей реки».

26 января

Чудо преп. Серафима. — «Христос вчера, днесь, Той же и во веки»

Сказывала нам м. Мария про великую обительскую радость: «Большая у нашей матушки вера к преподобному Серафиму. С тех пор как они у нас настоятельствуют, батюшке угоднику Божию в нашей обители ими установлено каждую пятницу на утрени служить акафист. Акафист этот у нас весь поётся, читается только до слова «радуйся», а там - весь на 6-й глас поётся. Так это у нас хорошо, умилительно выходит, что иной раз как схватит за сердце, и не знаешь, будет ли ещё на небе-то лучше: забудешь и про нищету нашу, даже и про то забудешь, что построили свои лачужки на чужой земле; что и храм-то, который весь обновили и куда ходим молиться, не наш, а приписной к соседнему – про всё на свете забудешь... По век бы так радоваться да молиться!

Просила матушка Св. Синод о том, чтобы нам храм этот отдали, а с ним и приписную к нему землю, десятин 448, что ли, или около этого. Долго ходило ихнее прошение по разным местам, и всё по нему никакого решения не выходило. Многих это слёз стоило матушке. А дело не ждет: сестёр год от году прибавляется, кельи строятся; ими же весть судьбами строятся корпуса для приюта, для общежития, для общих послушний – и всё без грошика, всё слезами да молитвами, да чудом Божиим. На нас глядя, многие со стороны смеются: «Вишь, — говорят, — залетели чёрные галки на чужие берёзки да по-птичьему и гнёзда себе вьют. Разве с умом люди так делают?!».

Даже и доброхоты нашей обители, и те уверяли, что только и будет толку из затеи нашей, что нас заводские выгонят. Сколько плача нам наша жизнь стоила, и не перескажешь, а матушка наша, так та море за нас слёз пролила... И вот, батюшка мой С.А., что сотворилось у нас нынче под преподобного Серафима и за его святые молитвы, так уж это истинно чудо-чудное, диво-дивное! Сказывать начнёшь, плакать хочется.

Об рождественских праздниках, близ памяти преподобного Серафима матушке вышел указ от консистории о том, что Св. Синод отдал нашей обители и храм, и землю при нём, но с тем, чтобы матушка внесла к какому-то там сроку пять тысяч рублей. Подумайте – скажите: пять тысяч! А у нас у всех и полета, хоть обыщи, не наскребется. И радость тут, и горе. Что тут делать? И вот, на память преподобного Серафима положила матушка при всех сёстрах указанную бумагу к его иконе, вслух сестёр ему и говорит: «Батюшка, видишь, что я творю? Денег нет, а я уже ответила владыке, что деньги к сроку внесу; а взять, ты сам, батюшка, знаешь, нам, нищим, неоткуда».

Сказала так-то, а там обратилась к сёстрам: «Давайте, — говорит, — сёстры, день и ночь плакать к Преподобному и веруйте, что он нас выручит».

И наплакались же мы тут, батюшка мой, вволю.

Так и осталась указная бумага лежать у Преподобного.

Прошло два дня, и ровнёшенько, копейка в копейку, от неизвестных матушка пять тысяч и получила: присланы деньги и при них заказ молиться о здравии и спасении девиц Анастасии и Елизаветы. 4 января деньги были получены, а 9-го матушка уже их свезла к владыке. То-то было у нас опять слёз, да ликования, да радования!»

Об этом чуде преп. Серафима написала мне и сама матушка.

«Поделюсь, — пишет она, — с вами ещё недавней милостью Божией. На днях был получен нами указ Св. Синода о передаче церкви св. Иоанна Милостивого нашей обители, а также и земли при ней. За этот храм много душ страдало в продолжение 14-ти лет, и вот конец пришёл. Одновременно нам было предписано внести за 47 десятин 5000 рублей, а денег, конечно, не имелось. На день памяти преподобного Серафим (2 января) положили мы к иконе бумагу своего обязательства, и через два дня совсем неожиданно и от незнакомых людей привезены были в обитель ровно пять тысяч. Как часто приходится убеждаться в истине того, что «Иисус Христос вчера и днесь, Той же и во веки». Аминь».

[Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть это изображение]

Покровский монастырь, 20-е годы

ПОЛНОСТЬЮ