Молодой Познер за советскую власть

[Руслан Остров]

"""противникам власти трудно жить потому, что их
мало и они идут против колоссального большинства. Но их
никто не боится. А если ты нарушаешь закон, нужно ждать последствий""".
Молодой Владимир Познер

но вот при всём увиденном я даже не сужу ещё совсем молодого то ли комсомольца, то ли просто юного и пылкого журналиста, который "развевает" сомнения иностранных журналистов и как то в данном фрагменте похож на человека явно далёкого от советского диссиденства (мягко говоря).
Меняются люди, меняются их жизненние установки, приоритеты.

Другое дело, что даже если мудрый и молодой Познер искренне оправдывал советскую власть, то что уж говорить о всех остальных...
Ошибался ли он ?
А если подумать крамольное в нынешнее время - не ошибался ?
А если подумать ещё более крамольное - ошибается сейчас ?

А ведь мудрость гласит - "человеку свойственно ошибаться"

вспоминая перевороты в общественном сознании за последние сто лет на территории имперской России уже трудно чему либо удивляться - низложение и казнь Царя, эпоха сталинизма, - в которой "дети революции" только закончившие пожирать тех, кто ассоциировался у них с проклятым наследием царизма, - развенчали и пожрали самоё себя, сменившаяся эпохой "развенчания культа личности", сменившаяся обвинением в волюнтаризме и развенчанием главного развенчателя, сменившаяся осмеянной эпохой застоя (в которую только то и жить то начали почти по человечески), сменившаяся полным поруганием СССР и воспеванием "перестройки", сменившаяся полным развенчанием "перестройки" о поруганием её архитекторов и прорабов, сменившаяся поруганием нынешней российской власти - непрекращающаяся череда поруганий бывших и нынешних правителей ...
Можно ли чему то удивляться, если смена жизненных ориентиров и кумиров столь стремительна ?
А единственное, что в народе незыблемо это отношение к Мерлин Монро и The Rolling Stones
Я часто задаю вопрос на форумах и в ФБ: "ребята, а есть ли хоть один правитель России, которого народная молва и при жизни и после смерти однозначно признала бы авторитетным и мудрым правителем ?"

Так что ничему я не удивляюсь в этом молодом журналисте - все мы такие и все мы оттуда.

Диссиденты той советской поры тоже замолчали сразу по завершении "перестройки" - полагаю - в ужасе, т.к. не такое будущее, "посттоталитарное" они ожидали увидеть, как - тоже - патриоты своей страны...


- "человеку свойственно ошибаться" ...

[Лидия]

Посмотрим, что говорит старый Познер. Избранные цитаты. Мне кажется, без них картина будет не полной.
......................................................................................

Оказавшись в России, я неплохо преуспел в новой для себя стране, но это был долгий путь. Знаете, я ведь так и не стал русским. Многие до сих пор говорят: «Он не наш!».

Я гражданин трех стран - России, Франции и США...

Я вообще противник церкви. И если я еще могу понять религию как определенную философию, взгляд на жизнь, что чтобы между мной и Богом становились какие-то люди, которые лучше меня якобы понимают это и напрямую общаются с Богом, этого я не признаю.

Когда Америка чихает, весь остальной мир простужается.

...сегодня, уровень свободы, уровень демократии, уровень качества жизни, то они ( православные страны ) на последнем месте. Перед ними католические страны. И на самом первом месте страны протестантские...

...одна из величайших трагедий для России – принятие православия...

Вообще, на меня оказывать давление – бессмысленное дело. Тогда я просто хлопну дверью и уйду.
( Давно жду этого наконец, вот думаю, где бы надавить!)

Интервью известного телеведущего В.Познера региональному еженедельнику "Калужский перекресток".
"В России проблемы - исторические, - заявил Владимир Владимирович. - Первая - то, что в течение длительного времени - и при самодержавии, и при коммунистах - народ был лишен свободы и способности делать самостоятельный выбор. Вторая беда - это пагубная роль Русской Православной Церкви.

Православие было тормозом развития страны. Сравните хотя бы православные Россию, Грецию и Болгарию по уровню благосостояния и развития демократии с протестантскими странами Скандинавии, с Великобританией или Германией, даже с католическими Францией или Италией.. Печально, но Россия отстает от всех прочих христианских неправославных стран Европы. Российские беды вовсе не в дураках и дорогах, а в вещах более серьезных".
Возможно некоторые из российских бед заключаются в излишне частых визитах этих католических и протестанских стран с целью пограбить и поубивать. Это мой комментарий.

Из интервью, избранное: http://www.fontanka.ru/2012/12/28/171/
Беседовала Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»

– Вы принимали участие в митинге на Болотной. В 1991 году вы тоже выступали на митинге во время путча…

– Да, тогда я выступал прямо на площади Дзержинского.

– То есть видели две разновидности наших самых массовых митингов – нынешние и те, в 91-м. Как бы вы определили разницу?

– Митинг в 91-м это был митинг победителей, ничего не испугавшихся. И это был митинг людей, полных надежд: вот теперь-то всё будет так, как мы мечтали. Это не был митинг протеста. А то, что мы имели в этом году, это митинг протеста – и без особой надежды.

Давайте будем говорить о том, есть ли сейчас вообще надежда у людей. Её нет! Есть статистика: 68 процентов людей – вдумайтесь! – считают, что в 1985 году они жили лучше, чем сегодня. Это должно наводить на очень серьёзные размышления. Мы ведь думали, что человек, когда он говорит, что живёт лучше, имеет в виду: деньги, машина, ресторан, могу поехать куда-то… А выясняется, что «хорошо жить» означает вот что: иметь уверенность в завтрашнем дне, понимать, куда движемся, верить своей власти и чувствовать себя комфортно.

– И всё-таки именно в 1991 году, когда казалось, что есть надежда, вы уехали в США.

– Да, я уехал. Почти сразу после путча. Но потому, что здесь у меня не было работы. Фил Донахью пригласил меня работать в США. И мне было очень любопытно: а могу ли я работать рядом с такой «иконой»? Кроме того, я, конечно, очень хотел в Америку. Это моя страна. И я даже не могу сказать вам, вернулся бы я или нет, если бы не потерял там работу. Но там мне не простили того, что когда-то я был пропагандистом в СССР. И я вернулся вынужденно. В России в это время шли мои программы – я приезжал, записывал. Вернулся в самом начале 1997-го. К этому времени уже всё произошло: журналистика «откинула сандалии».

– Мне казалось, что она сделала это в 2001-м, началом был разгром НТВ.

– Во время президентских выборов 96-го стало понятно, что Ельцин не проходит, его поддерживали 5 процентов против тридцати у Зюганова. И люди, владевшие телевидением, то есть Березовский, Гусинский и прочие, просто приняли решение поднимать рейтинг Ельцина и «мочить» Зюганова. А кто делал это непосредственно? Журналисты. У них было такое задание. Но тогда они уже не журналисты. Пропагандисты, называйте как хотите, но это уже не журналистика. Дальше всё так и покатилось. В это время я вернулся. Но какое-то время ещё можно было работать по-прежнему. Я делал программу «Мы», потом «Времена»…

– А религия?

– Они видят в церкви последнюю возможность объединить нацию вокруг чего-то. В принципе, это правильно. Но когда такой патриарх, а за ним – такой шлейф, когда и за иерархами такие шлейфы, надеяться на них нельзя. И серьёзные исследования показывают: при том, сколько об этом кричат, в России верующих – порядка пяти-семи процентов. Люди же не дураки, они всё это чувствуют!

...................................................................................................................................................................................................
Вообще, есть целая книга, посвящённая программе с Познером автора Сергея Смирнова "Времена лжи с Владимиром Познером". Думаю, говорящее название.

[Руслан Остров]

Сбалансированное предательство

Журналист Елена Рыковцева — о том, можно ли верить телеведущим





Однажды, еще полгода назад, я говорила с человеком, близким к руководству «Первого канала». Речь шла о программе «Познер». «Это ровно то, что называется «сплошной убыток», — говорил человек. — Неприятности, которые случаются после каждого выпуска программы, в миллион раз перевешивают те плюсы, которые она несет».

Да и «плюсов» на самом деле было не так уж много. Программа не пользовалась большим зрительским успехом, если таковой оценивать по цифрам рейтингов. Программу поругивала критика обычно за то, что Познер давал собеседникам (как правило — высоким государственным чиновникам) легко отбиться от своего якобы острого вопроса. Ну, для примера, в разговоре с Валентиной Матвиенко он спрашивал: «Какие ошибки в своей деятельности на посту губернатора Санкт-Петербурга вы допустили?» Ха! Прямо так она и устроит явку с повинной.

Журналисты не раз попрекали его излишне деликатным интервью с Дмитрием Медведевым, а он отвечал: «Зато как я на него в этот момент посмотрел, помните?!»

И все же программу в эфире держали. Это был в чистом виде имиджевый продукт. С точки зрения бизнеса «Первый канал» легко мог обходиться без нее. С точки зрения репутации ему все-таки следовало обеспечивать хотя бы видимость существования точек зрения, отличных от государственной (в известном смысле), а Познер по своим взглядам был чистой воды либерал.

И если либеральные же критики упрекали его за чрезмерную мягкость с начальством, то «государственники» с лупой изучали каждое из его высказываний (он «публикует» их в конце своих передач) на предмет «крамолы» и, обнаружив таковую, яростно набрасывались на него, а заодно и на «Первый канал».

Кстати, на Познера у них в самом деле какая-то особенная аллергия, я даже не берусь объяснять ее природу, ведь все, что могло бы раздражать их в нем — иностранные паспорта, «нерусскость», система взглядов, — вовсе не уникально ни в телевизионном, ни даже во властном сообществе. К тому же Познер был вполне сбалансированным журналистом, который, ругательски ругая РПЦ или российское правосудие, при этом мог также резко критиковать американский «список Магнитского» или российскую внесистемную оппозицию.

И все-таки ненавистнические выпады в адрес Познера до каких-то пор удавалось гасить — иногда это делали даже сами депутаты Госдумы, когда, к примеру, Познера требовал уволить депутат Илья Костунов, после того как тот сравнил действия Следственного комитета по делу Развозжаева с методами КГБ и плохо отозвался о российском правосудии в целом. Депутатская комиссия по этике тогда даже высказала порицание Костунову: мол, нельзя вмешиваться в редакционную политику.

Однако новый скандал, когда Познер, якобы оговорившись, назвал «дурой» всю Государственную думу, погасить казалось невозможно. Требовали уволить Познера. Требовали уволить Эрнста. Грозились принять «закон Познера» и запретить журналистам с иностранным гражданством работать на ТВ. Подозревали Эрнста в том, что тот приплачивает Познеру за таковое гражданство!

И вся эта история была особенно некстати на фоне той войны, которая разворачивалась против самого Константина Эрнста. Это была уже другая война, куда более глубокая и более опасная. Бои за влияние на «Первом канале» велись во все времена — слишком большая корпорация, слишком большие деньги, слишком большое влияние. Накануне выборов, впрочем, все эти войны были заморожены: нельзя было разбрасывать силы, следовало складывать яйца в одну корзину. После выборов вспыхнуло заново. К декабрю все сообщения в прессе, касающиеся «Первого канала» и Константина Эрнста, призваны были наводить на мысль об отставке последнего. А тут еще Познер со своей «дурой».

«И что теперь?» — спрашивала я тогда одного из ведущих журналистов «Первого канала». «Костя не сдаст Познера, это все, что я знаю», — отвечал тот.

Так и вышло. «Костя» не сдал, программа «Познер» после новогоднего перерыва благополучно стала выходить в эфир, понемногу затихла подковерная возня и вокруг самого Эрнста.

И вдруг — простите за банальность — гром среди ясного неба. Владимир Познер в интервью заявляет, что скандальная программа с «дурой» шла в записи. Это означало, что больше нельзя было запустить никакую «дурочку», чтобы «дуру» (сказанную вместо «Думы») классифицировать как оговорку в прямом эфире. Соответственно, Познер заявил, что «дуру» можно было вырезать до эфира. «Но Константин Львович не сделал этого! — вроде как даже с укором сказал Познер. — Он мог, но больше никто не мог. Он позвонил мне и сказал, что он ничего менять не будет, потому что согласен с каждым моим словом».

Это не Познер был виноват, что придумал свой детский выпад. Это Эрнст был виноват, что не вырезал. Так можно было трактовать эти слова.

Однако я могу пересказать другую версию разговора Владимира Познера с Константином Эрнстом по поводу злосчастной «дуры», которую услышала от человека, находившегося в тот момент рядом с Эрнстом. Эта трактовка (при общем понимании, что руководитель «Первого канала» чувством вкуса не обделен) кажется мне куда более близкой к правде. Эрнст говорил примерно следующее: это очень грубо; вы можете заявить о своем несогласии с конкретным законом, но это очень вульгарно; я бы не хотел, чтобы это выглядело именно так.

«Вы хотите, чтобы я это переделал? Вы мне приказываете?» — спрашивал Познер. «Я не приказываю, я прошу вас», — отвечал Эрнст по свидетельству моего собеседника.

Познер не переделал. Ведь ему не приказывали. И Эрнст дал понять, что согласен с позицией Познера (по сути речь шла о запрете усыновления сирот американцами). А Эрнст не мог приказать, потому что это опять-таки противоречило бы его чувству вкуса и характеру общения с тем же Владимиром Познером, а кроме того, Познер, склонный к выносу из избы внутрикорпоративных договоренностей, на ближайшей пресс-конференции бы сообщил, что «Эрнст приказал ему вырезать выпад в адрес Государственной думы». И еще неизвестно, от чего Эрнст понес бы больший репутационный ущерб — от «наезда» депутатов, или от «наезда» знаменитого либерального журналиста.

...Эрнст не сдал Познера. Зато Познер сдал Эрнста. Подбросил дровишек в костер конфликта, который вроде бы уже затухал. Подтолкнул своего «Константина Львовича» к самому краешку, подсластив эту акцию комплиментами типа «лучший телевизионный руководитель времен и народов». Он же умеет, Познер. Он же сбалансированный.

Почему, зачем это сделал Владимир Познер? Он понимал ведь, что делает. Я не могу ответить на этот вопрос точно так же, как не могу назвать имена тех, кто ведет борьбу против присутствия Константина Эрнста на «Первом канале». Я просто не знаю этого наверняка, а гадать не хочу. В таких случаях принято говорить, что ближайшие события покажут, сui prodest, кому выгодно. Будет очень противно, если они станут развиваться так, что выгодным окажется предательство — очень плохой урок для всякого рода школ молодых журналистов.

http://izvestia.ru/news/545811

Читайте далее: http://izvestia.ru/news/545811#ixzz2MCu1ixTB