По дороге в Кирилло-Белозерский монастырь. Часть вторая

[Лидия]

ПО МОНОСТЫРЮ


Билет

Казанская башня (вход)


Ферапонтовская (Московская) башня


Вологодская башня


Берёзовая аллея.

Получив билет мы прошли через Казанскую башню 1659 года, посмотрели на стены и Ферапонтовскую (Московскую) башню (1660 г.)справа и Вологодскую башню слева и побежали по берёзовой аллее по направлению к Святым воротам с надвратной церковью прп.Иоанна Лествичника. Ворота очень красивые с редкой росписью. Эти ворота раньше входили в систему старой монастырской ограды, ещё деревянной. Можно сказать, что ими началось возведение каменных стен обители. Нижний ярус - ворота - более древний и возник вместе с примыкающим к нему с запада казнохранилищем в 1523 году. Верхний ярус постороена позже в 1572 году на пожертвования сыновей Ивана Грозного - царевичей Ивана и Фёдора. Поэтому престолы в храме освящены во имя небесных покровителей царевичей: главный — во имя Иоанна Лествичника, придел — во имя Феодора Стратилата.

Сейчас надвратная церковь покрыта четырехскатной кровлей, но ранее здесь были два яруса кокошников, «связывавших» основной объем церкви со световым барабаном. Глава изначально также была другой — шлемовидной. Барочное завершение она получила в XVIII веке, когда облик монастыря пытались «осовременить».
Очень красивая роспись в пролетах ворот. Много раз переписывалась, но система росписи не была изменена. Святые Ворота имеют характерную двух арочных проездов - большого и малого, перекрытых коробовыми сводами, которые укреплены подпружными арками с железными связями.
Экскурсовод называла одни из пролётов праздничным, наверное, так и есть. Ворота были расписаны в 1585году. Фотографировать там было темновато, но хоть что-то.







На правой стене (при входе в монастырь) меньшей проездной арки помещена надпись, в которой говорится, что «сии врата болшии и меньшие подписал мастер старец Александр своими ученики со Омелианом да с Никитою в лето 7094-е (1585) месяца сентября». Фрески, покрывающие оба пролета Святых ворот, записаны, поэтому о качестве их судить трудно.
Существует предположение, что живопись выполнена местными красками, подобно тому как за восемьдесят лет до работы старца Александра писал в Ферапонтове Дионисий. Возможно, что меньшая проездная арка была расписана Омелианом (Емельяном), поскольку здесь среди прочих святых изображен Емельян, вероятно, патрон художника.
В больших воротах на своде помещены Саваоф со святым духом, на арке - деисус. На правой стене расположены композиции «Собор архангела Гавриила» и «Введение»; на левой - «Усекновение главы Иоанна Предтечи» и «Успение богородицы». На столпах - различные святые, в том числе Кирилл и Сергий.











По другую сторону деревянных решетчатых врат, в той же большой арке слева изображено «Обретение главы Иоанна Предтечи», справа - «Чудо архистратига Михаила», на сводах - «Христос Вседержитель» и «Троица» ветхозаветного типа.










Под «Троицей» проходит тябло, украшенное характерным для народного крестьянского искусства узором. Чуть дальше на левой стене больших ворот помещена еще одна композиция «Бегство в Египет». Она написана в XVII веке; в описи 1601 года, весьма подробно перечисляющей состав фресок Святых ворот, она не упоминается. Эта композиция довольно любопытна и редка по своей иконографии. Хороши также орнаментально-условные деревья, трактованные в духе народного творчества. Роспись Святых ворот дает представление о местной школе фрескистов, сложившейся в Кирилло-Белозерском монастыре в середине XVI века.
Внутри находится тоже музей, состоящий из церкви и иконостаса.





Царские врата ц. св.Иоанна Лествичника











Святые ворота как бы обозначают деление территории Кирилло-Белозерского монастыря на Малый Горний Ивановский монастырь с храмами Иоанна Предтечи и Сергия Радонежского и на Большой Успенский монастырь. Святой Кирилл Белозерский был выходцем из Симонова монастыря, где всегда особо почитали Богородицу, да и сам монастырь тоже был Успенским с храмом Успения Пресвятой Богородицы ( его снесли на 6-летие смерти Ленина в 1931 году неколькими взрывами), а место старого первоночального монастыря - Старо Симоново, тоже связано с Пресвятой Богородицей, там находится Храм в честь Рождества Богородицы.


Успенский собор в Симонове моныстыре Москвы, правда при Кирилле, он скорее всего был деревянный.

Самое важное место и здесь, в обители Кирилла занимает Успенский храм.
Деревянная церковь в честь Успения Пресвятой Богородицы была построена в монастыре еще при прп. Кирилле Белозерском. Имеенно Пресвятая Богородица указала святому Кириллу на это место из Симонова монастыря. Узрев его на берегу Сиверского озера с вершины горы Мауры святой сказал: «Се, покой мой во век века, здесь вселюся! Потому что место сие возлюблено Пречистою. Благословен Господь Бог от ныне и до века, ибо Он услышал наше моление». На этом месте есть часовня. Старцу Кириллу сопутствовал его духовный друг, монах той же Симоновой обители преподобный Ферапонт. Через какое-то время он удалилися от преподобного Кирилла в другую пустынь, основав Богородице-Рождественский Ферапонтов монастырь. Как рядом были Роождественский храм в Старом Симонове с Храмом Успения в Новом Симонове, так и здесь обители этих чудных монахов тоже были рядом. 19 км для Руси расстояние не большое. Две обители-сестры с самого своего основания как бы посвящают себя Пресвятой Богородице.
Известный русский философ - Георгий Федотов в своей книге "Святые древней Руси" гл. 9 тоже пишет об этом: «Маленькая деревянная церковь в новом монастыре освящена в честь Успения Божией Матери — знак как особого почитания Богоматери, так и связи с Москвой (Успенский собор и церковь в Симонове)».
Возведение каменного Успенского собора относится к 1497 году. Это первая каменная постройка монастыря именовалась летописцами «церковью великой». Очевидно, над ним трудилась та же артель ростовских каменщиков, которая несколькими годами ранее строила каменный храм Рождества Богородицы в Ферапонтовом монастыре. Своих местных зодчих у монастыря не было и они обратились в центр своей епархии — Ростов Великий. Согласно летописным данным, прибывшие в Кириллов в 1497 году ростовские мастера — 20 каменщиков и «стенщиков» во главе с Прохором Ростовским — в течение одного летнего сезона (5 месяцев) возвели каменный соборный храм. Вот так строили тогда за сезон, а стоит и сейчас.
Одноглавый, четырехстолпный, с тремя алтарными апсидами, Успенский собор вполне типичен с точки зрения храмовой архитектуры того времени.
Нарядность зданию придают широкие узорчатые полосы вверху стен (под закомарами), апсид и барабана главы.
Из композиционных особенностей собора отметим сильный сдвиг главы к восточной стороне куба. Барабан возведен не над серединой основного объема, а над центром всего здания, включая апсиды. Этот прием обусловлен стремлением к гармоничности и уравновешенности объемно-композиционного построения; он ведет свое происхождение также от раннемосковских храмов. В дальнейшем на московскую школу стали влиять постройки итальянских мастеров.
Восточная пара столбов поставлена близко к межапсидным стенкам, почти сливается с ними, подготавливая во многом позднейший переход к двухстолпию. В результате внешние деления пилястрами северного и южного фасадов не совпадают с внутренними пространственными членениями интерьера столбами, что ведет к декоративности фасадных форм, развившейся уже в архитектуре позднейшего периода.
Одноэтажная сводчатая паперть собора с западной и северной сторон была пристроена в 1595—1596 годам. На наружных стенах паперти хорошо заметны первоначальные широкие арочные проемы, в XVII веке заложенные и превращенные в небольшие окна. Высокий притвор с главой и низким полукруглым тамбуром входа, возведенный в 1791 году, значительно искажает внешний облик собора. Нынешний облик Успенский собор приобрел в XVIII веке. Первоначально его венчал шлемовидный купол, а над закомарами высились два яруса кокошников. В ходе перестройки прежний купол заменили двухъярусным барочным, а кокошники исчезли под четырехскатной кровлей. Эти переделки в известной степени исказили облик собора, «замутнили» его древние черты. Постепенно Успенский храм «обрастал» и придельными храмами. Таковы — Владимирская церковь, Епифаниевская церковь и Кирилловская церковь (где почивают мощи прп. Кирилла Белозерского). Существующая ныне церковь прп. Кирилла была построена в 1785 году.


Церковь с зелёным куполом - Успенский собор, правее маленькая церковь в честь святого князя Владимира, ещё правее - церковь в честь святого Епифания




Реконструкция

Успенский собор, являясь одним из наиболее ранних монументальных храмов Севера, оказал большое влияние на сложение и развитие местной каменной культовой архитектуры, во многом предопределив разработку ее планировочных и объемно-композиционных форм, а также характер убранства. К сожалению, летом там шла реставрация и осмотреть его внутри никак не получилось, хотя описание интерьера в путеводителях очень интересно, а влеиколепный иконостас находится в разных музеях и выставлялся этим же летом в звоннице Ивана Великого в Московском Кремле.
http://www.pravmir.ru/ikonostac-kirillo-belozerskogo-monastyrja/
Вот некоторые, которые хранятся в Русском музее в Санкт-Петербурге.

Похвала Богоматери с акафистом в 24 клеймах. Вторая половина 16 века. Москва.


Явление Ангела женам-мироносицам

В местном ряду иконостаса Успенского собора находилась и икона «Кирилл Белозерский», выполненная известным художником Дионисием Глушицким в 1424 году (ГТГ).

Дионисий Глушицкий положил начало моностырскому иконописанию, вслед за ним шли иноки Гриши Горбун, Григорий Ермолов, старец Нафанаил, Иван Москвитин и некий Никита. Сам Дионисий Глушицкий родился в 1362 году близ Вологды, крестили его именем Димитрий, умер он в 1437 году, уже будучи игуменом основанного им же Сосновецкого монастыря на берегу реки Глушицы (отсюда и его прозвище). Круг интересов Дионисия был чрезвычайно обширен. Еще пребывая в иноках Кирилло-Белозерского монастыря, он не только писал иконы, но был и резчиком по дереву, и книгописцем, и плотником, и кузнецом, и плел корзины («спириды деяше»). Достоверным произведением Дионисия Глушицкого в настоящее время является икона «Кирилл Белозерский». На ней изображен страец с окладистой бородой, с добрым, приветливым и умным лицом очень небольшого роста. В советских путеводителях писали так: "Его коренастая фигура чем-то сродни стволу дерева, вздымающемуся из земли. Такие твердо стоящие на земле люди колонизовали Север, прокладывали дороги, вырубали леса, распахивали землю, основывали монастыри, а в случае надобности брались за оружие. В образе Кирилла воплощен идеал нравственно сильного и деятельного человека."

Ещё одна икона из Успенского собора Кирилло-Белозерского монастыря. В клеймах дается подробный рассказ о жизни Кирилла, пользовавшегося особым почитанием в Северной Руси.

Преподобный Кирилл Белозерский с житием
Мастерская Дионисия
Конец XV века. 152×117. Русский музей, Санкт Петербург [2741].
Клейма:
Пострижение святого Кирилла в Симоновом монастыре
Беседа святого Кирилла с преподобным Сергием Радонежским
Поставление на священство
Святой Кирилл оставляет Симоновскую архимандритию
Уход святых Кирилла и Ферапонта из Симонова монастыря
Водружение креста на берегу Сиверского озера и сооружение кельи
Чудо об Андрее. Приход делателей церковных
Избавление монастыря от пожара
Приход посланцев князя Белевского
Явление святого Кирилла во сне князю и княгине Белевским
Чудо об умножении служебного вина
Чудо об умножении монастырских хлебов
Спасение рыбаков от потопления
Чудо о монахе Далмате
Явление Богоматери и святого Кирилла во сне боярину Роману Александровичу
Исцеление от слепоты княгини Карголомской и некоей жены
Пророчество святого Кирилла о своей смерти
Прощание святого Кирилла с братией и благословление преемника
Погребение преподобного Кирилла
Явление слуге Авксентию
Исцеления у гроба прп. Кирилла. Видение прп. Кирилла неким старцем

Преп. Кирилл (+ 1427) был величайшим из подражателей Сергия, и мы имеем содержательное его житие, составленное Пахомием Сербином по свежим воспоминаниям, собранным в Кирилловом монастыре.
Читаешь и понимаешь, как точно говорил псаломопевец царь Давид: «С преподобным преподобным будешь, со строптивым развратишься». Знаю, что в основном, всем хорошо известен этот святой, просто очень хочется повторить уже написанное о нём.
Природный москвич, Кузьма (его мирское имя) в молодости служил в доме у родственника своего, боярина Тимофея Вельяминова, в качестве казначея. Такова была древняя тяжесть власти боярина над домочадцами, что, несмотря на влечение к монашеской жизни, Кузьма не мог найти игумена, кто бы решился постричь его. Только Стефан Махрищский, друг преп. Сергия, в одну из своих побывок в Москве, облек его в рясу и принял на себя вспышку хозяйского гнева. В конце концов боярин уступил, и Кузьма окончательно постригся, под именем Кирилла, в Симоновом монастыре, незадолго до того основанном преп. Сергием: здесь и игуменствовал Феодор, племянник Сергиев.
Начинаются иноческие труды: пост, молитва, труды на хлебне и на поварне. Бесы пугают, но не выдерживают имени Иисусова. Крайности аскезы умеряются послушанием. Это первое (из сохранившихся) русских житий, где подчеркивается значение послушания. Новоначальный Кирилл поручен старцу, который запрещает поститься сверх сил; заставляет вкушать пищу не через 2-3 дня, как хотел Кирилл, а вместе с братией, лишь не до сытости. Тем не менее Кирилл находит возможность изнурить себя: после ночной молитвы, он едва не падает от голода.
К этим годам относятся и встречи с преп. Сергием. Бывая в Симонове у своего “братанича,” старец, к удивлению Феодора и братии, прежде всего заходил в хлебню и беседовал с Кириллом часами “о пользе душевной.” Подобно некоторым древним русским инокам, Кирилл временно принимал на себя подвиг юродства, “утаити хотя добродетель.” Не знаем, в чем заключались его поступки, “подобные глумлению и смеху,” за которые настоятель сажал его на шесть месяцев на хлеб и на воду. Кирилл только радовался, что постится не по своей воле.
Кроме послушливости, Кирилл еще обладает особым даром умиления. Он не может даже хлеба вкушать без слез. Встосковавшись по безмолвию, ради того же умиления, он, по милости Пречистой, переведен с поварни в келью писать книгу. Но замечательно, что новый труд не принес ему того умиления, которого он ожидал, и он вернулся к своей печи.
Поставленный в архимандриты, он немедленно оставляет настоятельство и затворяется в келье. Зависть нового архимандрита, недовольного стечением народа к Кириллу, заставляет его оставить монастырь. Сперва он безмолиствует в Старом Симонове (в Москве), потом замышляет уединиться “далече от мира.” Преп. Кирилл имел особое усердие к Божией Матери. Однажды ночью, за акафистом, он слышит Ее голос: “Кирилл, выйди отсюда и иди на Белосзеро. Там Я уготовала тебе место, где можешь спастись.” Очворив окно кельи, он видит огненный столп на севере, куда призывала его Пречистая.
Симоновский монах Ферапонт, уже побывавший на Белоозере, сопровождает Кирилла в заволжскую страну, где, наконец, в чаще леса, окруженной со всех сторон водой, преподобный узнал показанное ему Богоматерью “зело красное” место. Но Ферапонт не вынес “тесного и жестокого” жития, и устроил себе монастырь в 15 верстах от Кириллова.
Одинокие труды преп. Кирилла протекали не без опасностей: раз его сонного чуть не задавило упавшее дерево. Расчищая бор для огорода и запалив хворост, он устроил лесной пожар, от которого едва спасся. Когда к нему уже стали стекаться ученики — двое окрестных мужиков да три монаха из Симонова — один боярин подсылал разбойников ограбить скит, предполагая, что бывший архимандрит Симоновский принес с собой большие деньги. Как это похоже на сегодняшний век, да впрочем и Серафима Саровского тоже грабили.
Еще раньше пытался поджечь келью сосед-крестьянин. В житиях XV и XVI вв. постоянно встречаемся с нападениями на отшельников со стороны местных землевладельцев — крестьян и бояр. Обыкновенно мотивом является страх поселенцев лишиться земли, которая по княжескому указу может быть передана в дар монастырю. Такие опасения были не безосновательны.
Из Симоновой обители к преподобному пришли любимые им иноки Зеведей и Дионисий, а затем Нафанаил, впоследствии келарь обители. Многие стали приходить к преподобному и просить удостоить их иночества. Святой старец понял, что время его безмолвия кончилось. В 1397 году он построил храм в честь Успения Пресвятой Богородицы.
Когда число братии умножилось, преподобный дал для обители устав общежития, который освещал примером своей жизни. В церкви никто не смел беседовать, никто не должен был выходить из нее прежде окончания службы; к святому Евангелию подходили по старшинству. Во время трапезы инокам подавали три самых простых блюда (прп. Кирилл довольствовался двумя и пил только воду). За столом каждый сидел на определенном месте; ели монахи молча, слушая чтеца, читавшего жития святых и духовные поучения. Что касается известного бича многих монастырей в позднейшую эпоху — хмельного питья, — то его в Кирилловом монастыре не только не употребляли, но и не держали вовсе. Правило это прп. Кирилл заповедал соблюдать и после его смерти. Из трапезной каждый молча шел в свою келлию. Никто не мог получать ни писем, ни подарков, не показав их преподобному Кириллу; без его благословения писем не писали. Деньги хранились в монастырской казне, ни у кого не было никакой собственности. Даже пить воду ходили в трапезную. Келлии не запирались, и в них, кроме икон и книг, ничего не держали.
Труды монахов были единственным источником их пропитания. Преподобный основатель обители приучил своих духовных чад не просить милостыни в миру. Время от времени, когда пища, подававшаяся за трапезой, становилась особенно скудной, некоторые из братии приступали к игумену с просьбой благословить их на сбор подаяния. Прп. Кирилл неизменно отказывал, говоря: «Зачем же мы существуем на этом месте, если нас забудут Бог и Пречистая?»
В последние годы жизни преподобного Кирилла боярин Роман решил подарить обители село и прислал дарственную грамоту. Преподобный Кирилл рассудил, что если обитель станет иметь села, то для братии начнутся заботы о земле, появятся поселенцы, иноческое безмолвие нарушится, и отказался от дара. Недаром Нил Сорский был выходцем из Кирилло-Белозерской обители и его скит находился всего в нескольких километров от Кириллова. НО вернёмсчя ко времени св. Кирилла.
Господь наградил Своего угодника даром прозорливости и исцелений. Некто Феодор, поступив в обитель из любви к преподобному, потом так возненавидел его, что не мог смотреть на святого и порывался уйти из обители. Он пришел в келлию преподобного Кирилла и, взглянув на его седины, не мог от стыда выговорить ни слова. Преподобный сказал ему: "Не скорби, брат мой, все ошибаются во мне, ты один знаешь правду и все мое недостоинство; я действительно непотребный грешник". Затем преподобный Кирилл благословил Феодора и прибавил, что он более не будет смущаться помыслом; с тех пор Феодор спокойно жил в обители.
Однажды недостало вина для Божественной литургии, и пономарь сказал об этому святому. Преподобный Кирилл велел принести к нему пустой сосуд, который оказался полным вина. Во время голода преподобный Кирилл раздавал хлеб всем нуждавшимся, и он не кончался, несмотря на то, что обычно запасов едва хватало для братии.
Преподобный укротил бурю на озере, которая угрожала рыбакам, предсказал, что никто из братии не умрет до его кончины, несмотря на то, что свирепствовал мор, а после многие пойдут вслед за ним.
Свое последнее Богослужение преподобный совершил в день Святой Троицы.
В 1427 году настоятель скончался. Перед смертью (и день, и час ее был открыт прп. Кириллу) он собрал в своей келье братию, чтобы дать ей последнее благословение и наставление. «Не скорбите в день покоя моего, — говорил он кирилловским насельникам. — Уже пришел мне час почить о Господе. Предаю вас Богу и Его Пречистой Матери, да сохранят вас от всех искушений».
Заповедал прп. Кирилл братии молиться «о державе земли Русской», предвидя, что в скором будущем ее ожидают великие нестроения.
Ещё завещал братии хранить любовь между собой, преподобный Кирилл блаженно почил на 90-м году своей жизни 9 июня 1427 года в день памяти тезоименного ему святителя Кирилла, архиепископа Александрийского. В первый же год по смерти преподобного из 53 человек братии скончались 30. Оставшимся преподобный часто являлся во сне с поддержкой и наставлением.
Преподобный Кирилл любил духовное просвещение и привил эту любовь своим ученикам. По описи 1635 года в монастыре числилось более 2 тысяч книг, среди них 16 "чудотворца Кирилла". Замечательными образцами духовного наставничества и руководства, любви, миролюбия и утешения являются дошедшие до нас три послания преподобного русским князьям.
Общерусское почитание преподобного началось не позднее 1447-1448 годов. Житие святого Кирилла было написано по поручению митрополита Феодосия и великого князя Василия Васильевича иеромонахом Пахомием Логофетом, который прибыл в Кириллов монастырь в 1462 году и застал многих очевидцев и учеников преподобного Кирилла, в том числе и преподобного Мартиниана (память 12 января), управлявшего тогда Ферапонтовым монастырем.
В работе Георгия Петровича Федотова "Святые древней Руси" мы можем найти такие строки об преподобном Кирилле и его монастыре:
"В своем монастыре преп. Кирилл осуществил строгое общежитие, как оно практиковалось в сергиевских обителях: быть может, у Кирилла устав соблюдался крепче, чем в других местах. Монахи не могли иметь по кельям даже воды для питья. Все совершалось по чину, “по старчеству,” в молчании: и в церкви и в трапезной. На молитве у Кирилла “нози яко столпие”: никогда не позволял он себе прислониться к стене. Однажды он сделал выговор ученику своему, св. Мартиниану, который после трапезы зашел в келью к другому брату “за орудием.” Напрасно Мартиниан с улыбкой оправдывался: “Пришедшу ми в келью, ктому не могу изыти.” Кирилл поучает его: “Сице твори всегда. Первее в келью иди, и келья всему научит тя.” В другой раз, увидев румяное — “червленое” — лицо любимого ученика Зеведея, он укоряет его за “непостническое, мирское лицо, паче упитивающихся.” О наказаниях, налагаемых игуменом, мы не слышим. Повидимому, духовный авторитет Кирилла был достаточен и непререкаем. Призывая к посту, он однако на трапезе предлагает монахам “три снеди” и, заглядывая на поварню, заботится, чтобы братьям было “утешение”[47]; и сам помогает поварам, вспоминая Симоновское свое послушание. Зато мед и вино были строго изгнаны из монастыря. Это особенность Кириллова устава, перенесенная и в Соловецкий монастырь. Не суровость, но уставность — вот, что отличает жизнь в монастыре св. Кирилла.
Сам игумен ходит, как и Сергий, в “разодранной и многошвенной рясе” и так же кроток к своим обидчикам. Ненавидящему его иноку он говорит: “Все соблазнились обо мне, ты один истинствовал, и понял, что я грешник.” Нестяжательность у Кирилла выражена еще ярче, чем у Сергия. Он не позволяет монахам даже ходить к мирянам за милостыней. Он отклоняет все дарственные села, предлагаемые ему князьями и боярами с принципиальным обоснованием: “Аще села восхощем держати, болми будет в нас попечение, могущее братиям безмолвие пресецати.” Однако от приносимой милостыни он не отказывается. Бедный при нем монастырь не может развивать широкой благотворительности. Но преподобный настаивает на служении любви, и о ней говорят, как его многочисленные чудеса, так и оставшиеся от него послания князьям. Князю Андрею Можайскому он пишет: “А милостыньку бы есте по силе давали: понеже, господине, поститись не можете, а молитися ленитесь; ино в то место, господине, вам милостыня ваш недостаток исполнит.” В своих посланиях к князьям — московскому и удельным — св. Кирилл с кротостью и простотой русской полу-книжной речи внушает идеал справедливой и человечной власти. Великого князя он просит помириться с суздальскими князьями: “посмотри ... в чем будет их правда перед тобою.” А можайскому князю он предлагает целую правительственную и социальную программу: здесь и неподкупность суда, и отмена карчемничества и таможен, но вместе с тем и наказание “татей,” и “уймание” людей от сквернословия, и ревность о храмовом благочестии. Поставленный от Бога и призванный к воспитанию людей в благочестии, князь еще не самодержец, и ничто не указывает на возможность его власти над церковью и духовными людьми. Твердая, хотя и кроткая независимость к сильным мира сего характеризует, как преп. Кирилла, так и всю его школу.
О внутренней, духовной жизни святого мы знаем чрезвычайно мало. Нет данных, позволяющих считать его мистиком. Можно отметить лишь усердное почитание Богоматери и дар постоянных слез, как две личные черты кирилловой религиозности.
Завет нестяжательности был нарушен в монастыре св. Кирилла тотчас же по смерти его основателя. Кириллов вскоре сделался богатейшим вотчинником северной Руси, соперничая в этом отношении с Сергеевым. Но общежитие и строгая уставная жизнь сохранились в нем до середины XVI века, когда религиозная жизнь подмосковной обители была давно уже в упадке.Вот почему Кириллов монастырь, а не Сергиев, явился в XV и XVI веках центром излучения живой святости, параллельно с основанием монашеских колоний.
http://www.rspp.su/pravoslavie/saints/saints_old_russia.html#_Toc33878908
К этому издению 1990 года написал вступительное слово академик Д. Лихачёв. Как ни странно, оно звучит более чем современно.
"Книга, которую предлагает читателю издательство “Московский рабочий,” никогда еще не издавалась в Советском Союзе. Это весьма серьезное научное исследование, посвященное древнерусским житиям святых, написанное превосходным мастером прозы — Георгием Петровичем Федотовым.
Почему сегодня для нас так важна эта книга? Прежде всего, она напоминает нам о тех нравственных идеалах, на которых воспитывалось не одно поколение наших предков. Миф об отсталости Древней Руси давно развеян учеными, но по-прежнему продолжает корениться в сознании огромного числа наших соотечественников. Мы уже поняли высоту древнерусского ремесла, порой уже недостижимую для нас, начинаем понимать и значение древнерусской музыки и литературы.
Я рад тому, что пропаганда древнерусской музыки ширится, и она находит все больше поклонников. С древнерусской литературой дело обстоит сложнее. Во-первых, упал уровень культуры. Во-вторых, предельно затруднен доступ к первоисточникам. Предпринятое отделом древнерусской литературы Пушкинского дома издание “Памятников литературы Древней Руси” пока не способно удовлетворить растущие запросы читателей из-за небольшого тиража. Именно поэтому издательство “Наука” готовит двадцатитомное издание “Памятников” двухсоттысячным тиражом. Нам еще предстоит узнать и постичь все величие древнерусской литературы.
Чем же для нас ценно издание книги Георгия Федотова? Оно вводит нас в особый и почти забытый мир древнерусской святости. Нравственное начало всегда было необходимо в общественной жизни. Нравственность в конечном счете едина во все века и для всех людей. Честность, добросовестность в труде, любовь к Родине, презрение к материальным благам и в то же время забота об общественном хозяйстве, правдолюбие, общественная активность — всему этому учат нас жития.
Читая старую литературу, мы должны помнить, что и старое не устаревает, если к нему обращаться с поправкой на время, на иные общественные условия. Взгляд историка никогда не должен оставлять нас, иначе мы ничего не поймем в культуре и лишим себя величайших ценностей, которые вдохновляли наших предков."
Академик Д. С.ЛИХАЧЕВ

Вернёмся к архитектурному внешнему облику монастыря.
С восточной стороны паперть Успенского собора заканчивается небольшой придельной церковью Владимира, усыпальницей Воротынских, сооруженной в 1554 году. Это — маленький одноглавый, бесстолпного типа храмик, квадратный в плане, с широкой полукруглой апсидой. Перекрытие его имеет форму двух Коробовых сводов, между которыми в середине расположены ступенчатые сводики, создающие переход к световой главе. Подобная форма свода характерна для Пскова XV—XVI веков, но выполнена она несколько неумело, что вызывает предположение о постройке храма местными мастерами.
Наружный облик храма во многом подражает Успенскому собору. Об этом свидетельствуют килевидные кокошники прежнего завершения (покрытие изменено), украшающие фасады пилястры и перспективный портал внутри паперти, а также широкие ленты кирпичного декора под кокошниками и на барабане. Хороша луковичная главка, крытая деревянным лемехом. Она относится ко времени обновления здания — к 1631 году. Нижнюю часть ее обегает великолепный ажурный подзор из золоченого железа с надписью о возведении и возобновлении храма.
Сооружение вблизи собора церквей-усыпальниц не ограничилось Владимирским приделом. В 1645 году к нему с севера примкнул храм Епифания, возведенный над могилой князя Ф. Телятевского, в честь святого, имя которого он носил в монастыре после пострижения. Небольшое здание почти полностью повторяет (вплоть до ступенчатой конструкции сводов и кирпичного декора) формы стоящей рядом церкви. Это наглядно показывает, какую огромную роль играли «освященные древностью» традиции в монастырском строительстве в Кириллове.


Церковь Святого Епифания слева. Церковь Святого Владимира справа.

Церковь Святого Епифания

Постройка церкви в честь святого князя Владимира (усыпальница героя Казанского похода воеводы Владимира Ивановича Воротынского, ссыльного боярина ) вызвала бурный протест Ивана Грозного, проявлявшего особый интерес к монастырю и противившегося всякому возвеличению в нем боярства. Его резкое по тону и злое послание игумену с братией дышит негодованием: «А вы се над Воротыньским церковь есте поставили! Оно над Воротыньским церковь, а над чюдотворцом нет. Воротыньский в церкви, а чюдотворец за церковию!»
Помимо Вортынского Иван Грозный ссылал сюда и других своих противников например - московского митрополита Иоасафа, касимовского хана Симеона Бекбулатовича, объявленный Грозным во время опричнины «царем московским», и других. Священник московского Благовещенского собора Сильвестр, известный деятель «избранной рады», добровольно принял пострижение в Кириллове монастыре. Так же поступил и боярин Иван Васильевич Шереметев-большой.
Иван Грозный связывал свою судьбу именно с этим монастырём, собирался постричься здесь в монахи. Прибывал 4 раза сюда на бомолье. В конце жизни постригся в московском подворье монастыря. Так же прислал он на помин души помянник людей убитых или замученных по его приказу - 3 200 человек, «избиенных, истопленных и сожженных с женами, чадами и домочадцами, убитых ручным сечением, огненным стрелянием и пытками». Много, правда, если вспомнить Варфоломеевскую ночь в Париже случившуюся при его современнике Карле IX то вроде и не очень. Тогда в течение ночи и последующих дней было вырезано от 3 000 до 50 000, историки расходятся в цыфрах.
Сюда приезжал его отец Василия III с супругой Еленой Глинской в 1528 году с молитвами о даровании им сына. Их прошение было исполнено, видимо, поэтому Иван Васильевич и связывал свою судьбу с этим монастырём. На вклад Василия III были построены церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи с приделом Кирилла Белозерского и церковь Архангела Гавриила. Возможно строительство обоих зданий осуществлялось одной артелью мастеров, предположительно - ростов­цев.


Церковь Архангела Гавриила.


Реконструкция

[Татьяна Сергеевна]

Стой Храм!! Пусть свято будет пенье
Во Имя Духа, Сына и Отца!
И пусть уже не будет отступления
в молящихся отныне ДО КОНЦА!!!