Дарья Донцова: мое хорошее настроение зависит от этого купола

[Лидия]

Известная российская писательница Дарья Донцова, победившая тяжелую онкологическую болезнь, во время которой она начала писать свои знаменитые детективы, стала одной из попечительниц Марфо-Мариинской обители милосердия в Москве. О своем пути к Богу, о новом проекте помощи онкобольным, о работе в Сирии и непростых собачьих историях автор бестселлеров рассказала в интервью РИА Новости. Беседовала Наталия Федотова.

— Дарья, что вы думаете о Боге, самое главное?

— Отвечу вам словами апостола Павла. "Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же".

— Вера повлияла на ваше мировоззрение? Как?

— Я поняла, что все то плохое, что в моей жизни происходило, и все то, в чем я обвиняла других людей, происходило только по моей вине. Я очень хорошо поняла, что надо исправлять не окружающий мир, а себя.


В жизни постоянно приходится сдавать экзамены. Случается какая-то ситуация, ты на нее реагируешь. Если в твоей реакции есть злость, зависть, жадность, ложь, то данная ситуация будет повторяться бесконечно в разных вариациях. Она будет возникать до тех пор, пока до тебя не дойдет, что нельзя всегда делать одно и то же и ждать разный результат, тебе надо поступить не так, как всегда, а кардинальным образом наоборот. Вместо жадности проявить доброту, вместо, как тебе казалось, справедливой злости — сочувствие. И раз! Эта ситуация из твоей жизни ушла. Ты сдала экзамен. Как сдала? Ты изменилась.
Я никогда не была злым или жадным человеком, но, как все люди, могла вспылить, начать топать ногами. После того как я стала посещать храм, я не сразу, но поняла, что отвечать агрессией на агрессию бесполезно. Складываются два пожара — получается только хуже. Если начинается скандал (я имею в виду близкий круг), надо сказать: "Прости, я тебя люблю". Даже если этот человек не прав. Эти слова гасят любую войну. Если кто-то начинает на тебя нападать во внешней жизни, где-то вне семьи, то не надо отвечать, злиться, доказывать свою правоту, лучше просто промолчать.

Я перестала бояться смерти, у меня ушел страх. Страх есть, но не умереть, а попасть не туда после смерти. Однако я подстраховалась: мои приятели из числа епископов и монахов моложе меня лет на десять, они у меня в помяннике (список имен живых и усопших для молитвенного поминовения. — Прим. ред.) — и я у них в помяннике. Они будут за меня молиться после того, как я уйду из этой жизни.

Вера меняет человека в лучшую сторону. Жизнь делается спокойнее, в ней появляется смысл, возникает ощущение: Господь управит, все будет хорошо.
В жизни постоянно приходится сдавать экзамены. Случается какая-то ситуация, ты на нее реагируешь. Если в твоей реакции есть злость, зависть, жадность, ложь, то данная ситуация будет повторяться бесконечно в разных вариациях. Она будет возникать до тех пор, пока до тебя не дойдет, что нельзя всегда делать одно и то же и ждать разный результат, тебе надо поступить не так, как всегда, а кардинальным образом наоборот. Вместо жадности проявить доброту, вместо, как тебе казалось, справедливой злости — сочувствие. И раз! Эта ситуация из твоей жизни ушла. Ты сдала экзамен. Как сдала? Ты изменилась.
Я никогда не была злым или жадным человеком, но, как все люди, могла вспылить, начать топать ногами. После того как я стала посещать храм, я не сразу, но поняла, что отвечать агрессией на агрессию бесполезно. Складываются два пожара — получается только хуже. Если начинается скандал (я имею в виду близкий круг), надо сказать: "Прости, я тебя люблю". Даже если этот человек не прав. Эти слова гасят любую войну. Если кто-то начинает на тебя нападать во внешней жизни, где-то вне семьи, то не надо отвечать, злиться, доказывать свою правоту, лучше просто промолчать.

Я перестала бояться смерти, у меня ушел страх. Страх есть, но не умереть, а попасть не туда после смерти. Однако я подстраховалась: мои приятели из числа епископов и монахов моложе меня лет на десять, они у меня в помяннике (список имен живых и усопших для молитвенного поминовения. — Прим. ред.) — и я у них в помяннике. Они будут за меня молиться после того, как я уйду из этой жизни.

Вера меняет человека в лучшую сторону. Жизнь делается спокойнее, в ней появляется смысл, возникает ощущение: Господь управит, все будет хорошо.

— А когда Бог появился в вашей жизни?
— Много лет назад, еще в советское время, в нашем районе была открыта только одна церковь — храм Всех Святых у станции метро "Сокол". Я жила неподалеку, и однажды подружка попросила меня пойти поставить свечку — кто-то у нее в семье скончался. Я пошла. Церковь полутемная. Женщина недружелюбная за свечным ящиком. Честно ей сказала: "Я у вас в первый раз". Она в ответ: "Почему без платка? Без платка не пустим!" Я замерла, ведь я не знала, что нужен платок. Вышла из храма, стою в нерешительности. И тут подошла какая-то женщина: "Платочек, да? Возьми!" И ушла. В церкви я встала напротив Царских врат — и на меня вдруг падает хорошее настроение (а не было никакого повода для хорошего настроения). Стою и думаю: почему мне так радостно, почему мне так здорово? Поставила свечку и ушла.

Через какое-то время проезжала мимо по своим делам и подумала: "Дай зайду!" И зашла. Опять без платка. И снова хорошее настроение! Я поняла, что мое хорошее настроение зависит каким-то образом от этого купола. И я стала ходить в церковь за хорошим настроением.

— Что еще интересного можете рассказать из своего знакомства с религией?

— У меня за плечами высшее филологическое образование, нам преподавали атеизм, а преподаватель (как я теперь понимаю) был воцерковленным. Он нам сначала рассказывал про Библию, а потом как-то быстренько ее критиковал и всегда давал пропуска в спецхранилища библиотек, где лежали книги, которые не выдавали в общих залах. Он нам четко объяснил: "Как вы можете осуждать что-то, не прочитав? Надо прочитать и понять — как это неверно". Таким образом он нас заставил и "Лествицу" прочитать, и другие духовные книги.
У моего мужа Александра Ивановича Донцова был студент Ваня Вавилов. Разница в возрасте у аспиранта Донцова, который преподавал у первокурсников, и Вани, который пришел учиться на психфак МГУ, была всего пять лет, они подружились. Иван после получения диплома поступил в семинарию, получил сан, стал отцом Иоанном и начал служить в храме на Петровке. Мы с мужем ходили к нему в храм, оставались после службы в трапезной. Я заметила интересную вещь: в "гражданском" он один человек, одевает подрясник — делается другим, взгляд, выражение лица — все иное. И уже Ваней не назовешь, и на "ты" не обратишься.

Однажды знакомый издатель пригласил меня в храм Спаса Нерукотворного Образа в селе Уборы, который он восстановил из руин. Был храмовый праздник, очень много народу. Друг провел меня к солее, поставил у подсвечника у иконы Пресвятой Богородицы "Всех скорбящих Радость". Было это четыре года тому назад, и вот я теперь там каждое воскресенье, а иногда и в другие дни недели стою. Я нашла свой храм, мне там очень хорошо. Теперь у меня там много друзей.

Был такой случай. Мне поставили диагноз: закупорка артерии, сказали, что нужно ставить стент. Меня это испугало, я стала звонить своим друзьям, прихожанам нашего храма, своему другу-издателю, настоятельнице Марфо-Мариинской обители милосердия матушке Елисавете, всем сказала: "Прошу молитв". Ехала домой в машине — очень нервничала, потом вдруг совершенно неожиданно заснула, хотя никогда не сплю в машине, просыпаюсь уже во дворе дома, настроение — как в день свадьбы! На душе радость невероятная. Думаю: что же такая радость меня охватила? Звоню своему приятелю (тому самому издателю), а он: "Сейчас скажу, во сколько это с тобой началось — в восемь часов вечера. Монастырь на молитву встал". Оказывается, он обратился к настоятелю монастыря на Афоне, и вся братия за меня молилась. А утром выяснилось, что ничего у меня нет, диагноз ошибочный.



— Родные ваши тоже регулярно ходят в храм?
— У меня семья невоцерковленная. Муж верующий, очень умный человек, у него огромная библиотека, из которой добрая половина книг — это произведения святых отцов. Но в храм он ходит только в праздники.

Дочь и зять — в храме на Рождество, Пасху и день моего Ангела.

— Вы помогаете людям побеждать рак, убеждаете их бороться. Как связана эта общественная деятельность с верой?

— Сейчас мы запустили программу помощи онкобольным на телеканале "Спас" с Борисом Корчевниковым. Деньги, которые мне будут платить за программу, пойдут на строительство храма.

— Чем программа поможет онкобольным?

— Мы объясняем, что болезнь — это не конец жизни, болезнь — это форма жизни. В студии люди — самые простые, обычные, не знаменитости. Они болели, выздоровели или до сих пор борются с болезнью. И они честно рассказывают, как им было страшно, как им было плохо, как они лечились. В программе обязательно участвуют врачи, священники, психологи, разные специалисты. Отвечаем на вопросы, которые появляются у больных, и громко говорим: "Никогда не сдавайтесь, онкология лечится!" Попасть на нашу программу может абсолютно любой человек, если он захочет рассказать о своей болезни и тем самым помочь другим. Для этого надо прислать свои фамилию, имя и отчество и свою историю, а также контакт на почту 4dontsova@gmail.com

— Каков ваш главный аргумент, когда вы уговариваете онкобольного бороться за жизнь?

— Аргументы для каждого свои. Нет одной фразы, с которой я могу обратиться к каждому человеку. Единственное, что я говорю всем: не надо бояться болезни, онкология лечится. А еще вспоминаю слова Серафима Саровского: "Тому, кто переносит болезнь с терпением и даже радостью, тому она вменяется вместо подвига. И даже более того".

— После окончания университета вы работали переводчиком в российском консульстве в Сирии. Расскажите, пожалуйста, о ваших впечатлениях от страны.

— Я работала там три года. Тогда это была вполне мирная страна, несмотря на отдельные военные конфликты с Израилем. Но до города Алеппо, где я жила, они не докатывались. Абсолютно другой быт, иные привычки во всем: в еде, одежде. Люди толерантные. Я потом многократно бывала в арабских странах и знаю: если идет европейская девушка в короткой юбке, может быть разная реакция населения. В Сирии никто никому замечаний не делал. Может быть, потому что в Алеппо жило много армян, женщины-армянки не закрывали лиц. Кое-что мне там даже понравилось: разделение транспорта на мужской и женский, как мужчины прячут руку, чтобы вас не задеть на улице. Все очень вежливые, улыбчивые. Я выучила базарный арабский, чтобы на базаре общаться.
Очень красивая страна, я ее всю изъездила. И сейчас, когда по телевизору показывают города Хомс, Хама, я просто рыдаю. Потому что знаю, какие там были памятники, например, водопровод, сохранившийся с древних времен. И он работал: два огромных колеса двигались и снабжали весь город водой! Я очень расстроилась, когда узнала, что разрушили Пальмиру.

Один раз показали улицу в Алеппо, на которой я жила в 1976 году, теперь там все разбито, одни обломки. И пронзила мысль: "Живы ли те люди, ведь им столько же лет, сколько мне?.. Сухелья — соседка, которая меня учила готовить арабские блюда? Как они?"

— Беседуя с писателем, невозможно не спросить о творчестве. Почему вы когда-то избрали именно детективный жанр?
— Я профессиональный чтец. Из детективных романов прочла в свое время, наверное, все, что выходило на немецком языке (в детстве Дарья с отцом бывала в ФРГ и выучила язык. — Прим. ред.), — Чейза, Агату Кристи, Дика Френсиса. В России их переводили очень мало, но у меня имелся знакомый, который привозил книги из-за границы.

— Другие жанры меньше любите?

— Я очень люблю поэзию Бродского, но я совершенно не умею писать стихи. Я люблю исторические романы, но писать их никогда не стану. Я автор детективных произведений.

— В следующем году исполнится 20 лет, как вы их пишете. Какими проектами заняты сейчас?

— Как-то раз одна из моих подписчиц в единственной соцсети, где я присутствую (выставляю там фотографии), задала мне вопрос: "Как пережить смерть своей собаки?" И у меня в голове в один миг появились сказки о стране под названием Прекрасная Долина, куда уходят наши животные и живут там счастливо, а потом возвращаются к нам. Это книги для детей, но и для взрослых. Сейчас в серии "Сказки Прекрасной Долины" вышли "Амулет добра", "Волшебный эликсир", "Башня желаний", "Дорога из мармелада". Новая книга "Страна чудес" появится в конце августа, она будет представлена на Московской книжной ярмарке. А сейчас пишется книга, которая выйдет в декабре, к Новому году. У нее пока названия нет.

— Какое сладкое название — "Дорога из мармелада"!

— В книге "Дорога из мармелада" есть зло, которое живет в страшном черном доме, никто к этому злу сам не пойдет. Зло не может сделать свой дом красивым, но может сделать сладкой дорогу к этому дому. По дороге из мармелада идут собаки, они едят мармелад, радуются и не понимают, что тут их ждут неприятности. У одной из героинь, собачки Норетты, имелась мечта — получить красное платье в белый горошек. У дороги она видит магазин, в котором есть это платье. Но чтобы его взять, надо подраться, отнять его у других покупателей, отбить у продавца. В первый раз Норетте было трудно пустить в ход лапы, во втором магазине уже проще, а в третий раз она вошла в лавку с воплем: "Кого здесь побить?" В результате собаки оказываются в доме зла, и начинается иная история.
— А что бы вы сказали сейчас себе той, которая ходила в храм за хорошим настроением?

— Никогда не уходи из храма.

Источник https://ria.ru/interview/20180519/1520898470.html

[Dmitry]

Вот интервью Донцовой 2008 г. Эхо Москвы, антироссийской радиостанции, которая также ее прославляет. Выглядит исключительно пошлой.

Д. ДОНЦОВА: Когда я пишу, это такой, знаете, процесс, он сродни какому-то сексу. Т.е. ты пишешь…
С. КОРЗУН: Т.е. какому-то или хорошему сексу?
Д. ДОНЦОВА: Очень хорошему. Пишешь в абсолютном удовольствии, но потом, когда голову, вот этот дурман-то уходит, начинаешь понимать, что партнер был косоглазый, косоногий, заика и бросилась на него только спьяну. И вот пытаюсь…
С. КОРЗУН: Удовольствие же получили.
Д. ДОНЦОВА: Удовольствие получила. Начинает мучить совесть. Ну, как же я такая красивая вот с таким вот ужасным. И начинаешь исправлять.
С. КОРЗУН: И искать нового партнера.
Д. ДОНЦОВА: Начинаешь исправлять нового партнера.
С. КОРЗУН: Новую книжку заводить.
Д. ДОНЦОВА: Да, да, процесс бесконечен.  

Даже попахивает чем-то нехорошим такое «творчество» - грязно похотливым. Она не изменилась.

Донцова - уже имя нарицательное, которое означает "пошлость", "нечистоплотность", "алчность". Ее зачем-то на телеканале СПАС продвигали. Как и других аналогичных сомнительных личностей с мягко говоря неоднозначной репутацией. Только за размещение фрагмента интервью Донцовой меня модератор от СПАС забанила. Мол, оскорбляю. То есть, пошлость нельзя называть пошлостью и везде ей дорога.